Левитан

«Надоест читать, — пишет он Е. А. Карзинкиной, — смотришь на воду, а это почти всегда интересно; надоест вода — книга, и так целые дни. Чем делаешься старше, тем, конечно, общество все менее и менее нужно, хотя подчас хочется людей. Одиночество и благо и страдание». И, конечно, он зовет сюда Чехова: «Вернулся из-за границы и тотчас же переехал в деревню. Живу я здесь в великолепном месте: на берегу очень высокого громадного озера; кругом меня леса, а в озере кишит рыба, даже бывают и крокодилы (это для тебя, видимо, заманчиво?!)»

В лес он брал с собой томик Шопенгауэра. Но просит своего нового знакомого С. П. Дягилева не тревожиться, что под влиянием мрачных мыслей этого философа он станет писать пессимистические пейзажи: «Не бойтесь, я слишком люблю природу».

Осенью — обычный прилив сил. Чехов тревожится о здоровье Левитана; тот пишет ему правду: «То бодр, то лежу и тяжко дышу, как рыба без воды… Недуг-то достаточно значителен… Очень много работаю. Затеянные мною картины уносят много сил».

Но он не отходит от мольберта. Согласился даже участвовать в иллюстрировании трехтомника Пушкина вместе с товарищами — В. Серовым, К. Коровиным и другими.

Поэзия была для Левитина тем же, что природа и музыка. Нельзя просто сказать, что он любил стихи. Поэтические строки Пушкина, Тютчева, Некрасова стали как бы его собственными мыслями.

И теперь, глядя на три тома Пушкина в светлом кремовом переплете, читая стихи, которые для себя отобрал Левитан, мы словно листаем страницы его самого сокровенного дневника. Слова поэта он переносил в рисунки, он, художник, в это время составлял одно целое с поэтом.

Что же выбрал для иллюстраций Левитан, который не сделал бы ни одного рисунка к произведению, не созвучному его собственным чувствам?

И мы словно проникаем в душу художника. Он мог бы повторить за Пушкиным:

Я пережил свои желанья,
Я разлюбил свои мечты…

И последние строки, к которым сделан рисунок:

Один — на ветке обнаженной
Трепещет запоздалый лист!..

Снег и опушка темного леса. Перед ним — тонкое дерево с голыми ветками, и только на одной из них зацепился трепещущий сухой лист.

Сколько чувства, мысли и как скупо они выражены в этой иллюстрации!..

Другой рисунок к стихотворению «Ненастный день потух».

Надо много выстрадать, передумать, чтобы дать к этим строкам рисунок, так точно выражающий мысль поэта. Темный силуэт леса, тревожное мглистое небо, из-за тучи выходит полная луна.

Художник берет и другие стихи Пушкина, в которых надежда, призыв, вера в будущее.

Он рисует бушующие волны моря, которым нет конца. И обращается к этим волнам вольнолюбивыми строфами поэта:

Прощай, свободная стихия!
В последний раз передо мной
Ты катишь волны голубые
И блещешь гордою красой.

Художнику близки мысли поэта, он согласен с Пушкиным.

Судьба людей повсюду та же;
Где благо, там уже на страже
Иль просвещенье, иль тиран.

Ему ли не знать справедливости этих слов? Когда кругом так трудно дышать, то и для Левитана остается все меньше целебного воздуха.

Наиболее удачный рисунок, который художник ценил сам и сфотографировал себе на память, относился к любимому стихотворению Пушкина.

Дорога вьется полем, поднимается на пригорок, исчезает за ним. По одну сторону от дороги — две высокие сосны облепили молодые сосенки, и они тесно прижимаются к стволам родителей — дружная их детвора. По другую сторону дороги скучает одинокая сосна.

Так просто и очень ясно выразил Левитан мысль стихов Пушкина:

Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст.
Когда перерастешь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум…

Левитан тоже знал, что не ему дожить до поры, когда возмужает племя младое, незнакомое. Но все творчество его было обращено к этим сильным людям будущего, которые узнают, как сделать жизнь прекрасной на этой прекрасной земле. Он верил в это и писал свои радостные, полнозвучные полотна для них.

НАПУТСТВИЕ

Осенью во дворе Училища живописи, ваяния и зодчества с телег разгружали деревья в кадках, зеленый и бурый мох, елки, сухие ветви с пожелтевшими листьями. Распоряжался разгрузкой Левитан — вновь приглашенный профессор пейзажной мастерской.

Он был бледен, утомлен, ходил, опираясь на палку. Но оживление блестело в его глазах. Он суетился, весело поглядывал на зеленые растения и попросил внести все привезенное в мастерскую.

Ученики, пришедшие на первое занятие, были удивлены, что попали в лес вместо класса. Они нетерпеливо ждали встречи с профессором.