Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940

Работа в области иностранной оппозиции подвигается пока медленно. 1-го сентября выходит в Париже еженедельник «Веритэ» под редакцией Росмера с участием… активной молодежи вполне нашего направления.

1-го октября начинает в Париже выходить международный орган «Оппозиция» (ежемесячник), пока только на французском языке. Только с выходом этих изданий работа получит вполне систематический характер, причем политический], а не только пропагандистский. Многочисленные группировки стали прямой помехой движению (в том числе безжизненные группы Трэна и Паза). Издания ставили без них. Все живое из их групп примкнет. Пусть вас поэтому не удивляют и не пугают возможные верхушечные передвижки и дезертирства. Радеки и полурадеки есть и здесь. Самое важное сейчас — иметь еженедельное издание, которое будет давать наше освещение всем мировым событиям.

Урбанс[80] не наш человек. Это путаник и нелояльный человек, т. е. испорченный зиновьевской школой. Он колеблется между Брандлером и Коршем, а в практической работе гоняется за дешевой сенсацией. В Ленинбунде — борьба течений. Нам необходим серьезный еженедельник на немецком языке. Мы его поставим вслед за французским изданием. И в Германии не надо пугаться неизбежных верхушечных перетасовок.

Живые и активные группы — в Бельгии и Америке.

Почти все иностранные группы заняли правильную позицию по поводу русско-кит[айского] конфликта. Критиковать их будем открыто и решительно.

В Австрии три группы, две из них сближаются, группа Фрея[81]остается в стороне.

В Чехословакии наша группа приступает к изданию документов. Завязываются связи с Ю[жной] Америкой.

ПС. Документов через Урбанса не посылайте. Он нелоялен в отношении воспроизведения в печати. Посылайте нам непосредственно по другим адресам. Что нужно, мы перешлем и Урбансу»[82].

Позже Троцкий несколько иначе передавал содержание своего письма, которое он вручил Блюмкину, причем стал придавать этому тексту значительно больший смысл: «Через Блюмкина было передано в Москву информационное письмо к единомышленникам, в основе которого лежали те же взгляды, которые излагались в ряде напечатанных статей т. Троцкого: репрессии сталинцев против нас не означают еще изменения классовой природы государства, а только подготавливают и облегчают такое изменение; наш путь по-прежнему остается путем реформы, а не революции; непримиримая борьба за свои взгляды должна быть рассчитана на долгий срок»[83].

Ничего подобного в письме, приведенном выше, не было. И это наводит на мысль, что могло быть еще одно письмо, переданное Троцким через Блюмкина. Но копии этого второго письма в архиве нет. Нет на него указаний и в другой документации.

Троцкий был уверен, что верный Блюмкин по возвращении в Москву передаст его устные и письменные указания оставшимся в живых левым оппозиционерам. Но всё произошло иначе. Блюмкин, видимо, стал колебаться, следует ли ему вообще возвращаться в Москву и не целесообразнее ли стать невозвращенцем и сотрудником Троцкого в Турции. Полтора месяца Блюмкин провел в Константинополе, встречался с Седовым, читал оппозиционную литературу, строил всевозможные планы. В конце мая он уехал в Индию, в начале августа вновь появился в Стамбуле. Есть сведения, что в Турции с паспортом на имя Султан-Заде и по поручению советского правительства Блюмкин продавал полученные из фондов Библиотеки имени Ленина древнееврейские хасидские рукописи. Вырученные немалые деньги предназначались для организации диверсионно-террористического отряда для вооруженной борьбы против англичан на Ближнем Востоке. Но Блюмкин якобы утаил часть из этих средств и передал их в распоряжение Троцкого.