Лев Толстой против всех

В то же время — и это очень существенно — по-настоящему историческим для самого автора роман не стал. Толстой говорил о своей книге как о произведении, действие в котором должно было развиваться вплоть до эпохи его создания, то есть его интересовала длящаяся жизнь. Он пытался воссоздать не отдаленные исторические события, а сам ход времени. Первая часть романа была опубликована в журнале «Русский вестник» под заглавием «1805 год». Это, по-видимому, первое в истории мировой литературы произведение, в котором хронологический маркер, номер года, вынесен в заглавие. (Роман Гюго «Девяносто третий год» начал публиковаться девять лет спустя.) Но важно даже не это, а то, что название, обозначенное цифрой года, века, определением эпохи, обычно указывает на специфику исторического периода, который будет описываться. Это не сегодняшнее время, это 1793 год, золотой век, эпоха Возрождения, то, что прошло и кончилось. Толстовский нарратив, толстовское повествование было устроено таким образом, что читателю с самого первого момента было известно, что оно пойдет дальше и название будет меняться. Центр, фокус переходил с изображения конкретного года на описание движения времени как такового.

Как хорошо известно, Толстой набрасывал предисловия к «Войне и миру». В одном из них он сделал поразительное признание. «…Я знал, — пишет Толстой, — что никто никогда не скажет того, что я имел сказать. Не потому, что то, что я имел сказать, было очень важно для человечества, но потому, что известные стороны жизни, ничтожные для других, только я один по особенности своего развития и характера… считал важным». И продолжал: «Я… боялся, что мое писанье не подойдет ни под какую форму…», а «необходимость описывать значительных лиц 12-го года заставит меня руководиться историческими документами, а не истиной…» В этой поразительно интересной цитате стоит обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, рассуждение о том, что, может быть, то, что я хочу сказать, и не имеет большого значения, но, кроме меня, этого никто не скажет, — это стандартный зачин любого нон-фикшен-повествования: я говорю о том, что лично видел, о собственном опыте, интересном именно своей уникальностью. Толстой приписывает уникальность личного опыта художественному произведению. Это само по себе очень необычный ход. Во вторых, отметим экстравагантное противопоставление: «не историческими документами, а истиной». Откуда автор знает истину, если не из исторических документов? То есть оба эти парадоксальных риторических хода совершенно недвусмысленно указывают на то, что это прошлое, описываемое с 1805 по 1820 год, в котором происходит эпилог, доступно Толстому в живом переживании, это его личный индивидуальный опыт.

Толстой родился в 1828 году, через 16 лет после войны 1812 года, через 23 года после начала романа, через 8 лет после того, как происходит действие в эпилоге. Между тем люди, которые читают «Войну и мир», все время говорят об эффекте погружения в историческую реальность. Какими художественными средствами достигался этот эффект? Здесь есть несколько существенных моментов, на которые я хотел бы обратить внимание, очень важных для отношения Толстого к истории вообще. Одно из этих обстоятельств — это превращение истории страны, национальной истории в семейную. Болконские и Волконские: переделывается одна буква — и мы получаем род Толстого со стороны матери. Фамилия Ростовы отличается от семейной чуть больше, но если мы пороемся в черновиках, первоначально эти герои носили фамилию Толстовы, потом — Простовы, но фамилия Простов, вероятно, слишком напоминала моралистические комедии XVIII века, в результате буква «п» отпала — появились Ростовы. Да, простой гусар Николай Ростов мало похож на либерального аристократа — отца Толстого, а образованная, светская и знавшая много языков Мария Николаевна Волконская — на набожную, погруженную в религиозную проблематику княжну Марью. Но дело в читательском ощущении того, что перед нами — семейная хроника.

Но линия Николая Ростова и княжны Марьи все-таки побочная в романе. Интереснее то, как достигается этот эффект на магистральной линии. Мы знаем, что оба знаменитых романа Толстого — и «Война и мир», и «Анна Каренина» — построены на противопоставлении грубоватого, искреннего, очень доброго, некрасивого, закомплексованного, невротичного человека и идеального образа прекрасного аристократа. Это то, как Толстой видел себя, и его идеализированное представление о том, каким он должен был быть. Он дает два своих альтер эго, расщепляя его между героями. Это личная история автора, которую он только проецирует в историческое прошлое. Каждый из персонажей и «Войны и мира», и «Анны Карениной» (и Вронский, и Левин, и князь Андрей, и Пьер) — это душевная история Толстого, и в обоих случаях это история соперничества за женщину, это история любви. И первоначально героиня влюбляется в аристократа, а потом находит свое подлинное «я», себя и свое будущее в любви к тому человеку, который является в данном случае проекцией биографического Толстого.