Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Выходом из этой ситуации, как для образованного меньшинства, так и для крестьянского большинства, был поиск новых типов духовности, «новой контрмифологии» (В. Н. Ильин), противостоящей евангельской. Эта новая духовность, по выражению протоиерея Георгия Флоровского, представляла собой все более выраженные формы моралистического сектантства, духовной и богословской «робинзонады»[64].

Флоровский Г. (1893–1979) – выдающийся богослов, историк, философ. Активный деятель экуменического движения. Один из основателей евразийства. Выпускник историко-филологического факультета Императорского Новороссийского университета. С 1920 г. в эмиграции. Проживал в Болгарии, затем в Праге. С 1926 г. профессор Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. С 1932 г. священник. В 1948 г. переехал в США. В 1951–1955 гг. декан Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке, профессор Гарвардского и Принстонского университетов, автор фундаментальных работ по патрологии. Автор книги «Пути русского богословия» (1937), не потерявшей своей актуальности и сегодня.

Таким образом, мы должны сделать очень важный для дальнейшего вывод. Религиозная проповедь Л. Н. Толстого была подготовлена всем ходом русской религиозной и духовной истории, точнее, всей историей русского религиозного кризиса Синодальной эпохи. Это заметил еще В. Н. Ильин: «Л. Н. Толстой находился на гребне очень мощной волны, связанной с духом эпохи органически, и не представлял поэтому ни в коем случае явления революционного»[65].

Акцентированно антицерковный пафос в творчестве писателя рождается несколько позже, когда на первый план выходит утверждение, что современный человек вообще не может быть «человеком Церкви», не может быть христианином в традиционном, первоначальном смысле этого слова. Вальтер Нигг в очерке о Толстом как представителе восточного еретизма подчеркивает в связи с этим, что именно Л. Н. Толстой зафиксировал впервые со всей силой принципиальную невозможность возвращения в Церковь для нового человека, человека XIX в., с его сложной психической организацией[66].

Теперь мы должны попытаться понять, какие факторы влияли на формирование религиозных взглядов писателя.

Глава II Духовная биография

«Есть правда личная и общая. Общая только 2x2=4. Личная – художество! Христианство. Оно все художество».

Л. Н. Толстой. «Духовная биография»

Детство, отрочество, юность

«Отправляясь за тысячу ри, не запасайся едой, а входи в Деревню, Которой Нет Нигде, в Пустыню Беспредельного Простора под луной третьей ночной стражи».

Мацуо Басё. «Путевые дневники. В открытом поле» [67]

Пересказывать биографию Л. Толстого – дело лишнее, наверное, нет другого русского человека, родившегося в XIX веке, жизнь которого была бы так хорошо известна образованному читателю (быть может, за исключением В. И. Ленина). Достаточно упомянуть о том, что только в серии «Жизнь замечательных людей» на протяжении 50 лет издано два жизнеописания писателя, которые неоднократно переиздавались. Кроме того, в этой же серии вышла и биография жены писателя, графини Софьи Андреевны Толстой.

Л. Н. Толстой был самым именитым русским литератором и состоял в родстве с известнейшими дворянскими фамилиями России: это Волконские, Горчаковы, Головины, Глебовы, Трубецкие, Головкины, Одоевские и другие. Почти все предки Л. Толстого принадлежали к поместному дворянству и прошли через «государеву службу». Примечательно также, что среди его дальних родственников числятся не только известные Толстые – художник и медальер Ф. П. Толстой, поэт А. К. Толстой, министр внутренних дел Д. А. Толстой, но также поэты А. С. Пушкин (по линии матери родная сестра прабабушки поэта доводится прапрабабкой писателю), Ф. И. Тютчев, А. И. Одоевский, философ П. Я. Чаадаев (троюродный дядя писателя), декабристы С. Г. Волконский и С. П. Трубецкой, канцлер А. М. Горчаков.