Лев Толстой и его жена. История одной любви

Созданием образцов подлинной народной литературы Толстой, однако, не удовольствовался. Ему хотелось во что бы то ни стало двинуть ее широким потоком в самую гущу крестьянства. Книжка шла в то время в народ через коробейников, мелких торговцев, разносивших или развозивших ее по деревням вместе с другими товарами в лубочных коробах. Такая литература называлась поэтому «лубочной». Народные книжки с картинками стоили по 1, по 1 ¹/₂ копейки, но текст в большинстве случаев представлял вредный вздор, издававшийся к тому же крайне неопрятно.

Толстой атаковал одного из крупнейших издателей лубочной литературы и предложил ему постепенно заменять свои книжки более осмысленными. Цены и способы распространения должны были остаться прежние. Издатель согласился. Тогда по мысли Толстого возникла фирма «Посредник». К участию в работе удалось привлечь крупные литературные силы. Сам великий писатель принимал в идейной стороне дела близкое и горячее участие: в течение 10 лет он руководил выбором книг, намечал темы, исправлял, переделывал, редактировал присланные рукописи. Ввиду строгости цензуры, приходилось, по его выражению, постоянно танцевать на канате. Но без больших средств трудно было поставить дело широко: «Посредник» постоянно нуждался в деньгах. И Толстой щедро сыпал издательству — если не прямо золото, то свои произведения, первые издания которых, конечно, всегда давали огромные барыши. Так проникли в народ миллионы экземпляров хороших книг и картин, прилично изданных.

Роль денег, проклятых в теории, не ограничивалась в жизни Толстого перечисленными «преступлениями». Его пьесы шли на императорских сценах. Известный процент сбора, по установившемуся порядку, откладывался на счет автора, несмотря на его отказ от всяких гонораров. Софья Андреевна, конечно, учла это обстоятельство, и Толстой получил возможность располагать ежегодно двумя-тремя тысячами рублей. Это были его «карманные деньги», которые он полностью тратил на ненавистную ему благотворительную помощь.

Этим, конечно, дело не ограничивалось. Толстой постоянно хлопотал за кого-нибудь. Он посылал больных со своими письмами в город к знакомым врачам. Его влиятельные знакомые (особенно юристы) завалены были просьбами Толстого за разных лиц (преимущественно крестьян), нуждавшихся в защите. Особенное внимание и участие его привлекали люди, томившиеся в заточении за отказ от воинской повинности, а также всевозможные сектанты, преследуемые за религиозные убеждения. Толстой не останавливался ни перед какими хлопотами и даже не раз писал царю.

А рядом с этим шел непрерывный прием людей, нуждавшихся в его советах, и бесконечная переписка, причем ни одно письмо, требовавшее, по его мнению, отклика, не оставалось без ответа.

И все это не останавливало писательской работы. За 10 лет (1890–1899) Толстой написал несколько десятков статей, из которых некоторые приняли такие большие размеры, как «Что такое искусство?» или «Царство Божие внутри вас». Оригинальные мысли Толстого об искусстве хорошо известны. Что касается «Царства Божия», то первоначально это была статья против воинской повинности. Эта статья разрослась в большую книгу, излагающую основы христианского анархизма. Здесь резюмировано его новое (девяностых годов) понимание христианства и на этой основе отвергнуты церковь и государство, держащиеся насилием и, по мнению Толстого, ни к чему не нужные в наше время.

За тот же период Толстой успел написать полтора десятка художественных произведений, среди которых особенный успех выпал на долю: «Воскресения», «Отца Сергия, «Хозяина и работника».

Старания «полюбить царя Ирода» или «приручить паука» в теории казались Толстому не менее важными, чем просвещение всего мира или иная деятельность на пользу людей.

На практике, со всею горячностью, он непрестанно бросался на помощь погибающим. К счастью, он не только забывал при этом о пауках и об Иродах, но часто сознательно шел против своих теорий. Узость толстовцев была ему совершенно чужда. Он не знал боязни непоследовательности и не обращал внимания на протесты «правоверных».

Драма «И свет во тьме светит» не окончена. Насколько можно судить по оставшемуся конспекту пятого акта, Толстой хотел показать, как «свет» неохристианского учения торжествует победу над мраком современной практики жизни. Но свести концы с концами не удалось. Герой драмы погибает довольно бесславно. Все безнадежно рушится вокруг него. В момент смерти ему остается только «радоваться, что обман церкви надорвался, и жизнь его осмыслена для него».

Элементы действительной жизни великого писателя складывались совершенно иначе. В лабиринте и тьме его переменчивых мудрствований Толстому всегда светило его великое сердце.

И именно этот свет, свет горячей и отзывчивой работы на пользу людей освещал и освещает до сих пор мрак человеческой жизни.

Глава десятая Закат

1

Как-то в половине девяностых годов графиня Софья Андреевна беседовала с учителем младших сыновей. Зашла речь о «Крейцеровой сонате» и об отношениях мужчины и женщины. Вошел Толстой.