Лев пустыни

Но сейчас Жаккетту можно было обезвредить только боевым слоном. Даже не зная, как это у нее получилось, Жаккетта отбила руку с кинжалом и опять отправила противницу на пол.

Наступив на руку, Жаккетта вышибла кинжал далеко в сторону, и с мстительной радостью принялась пинать отравительницу в толстую, трясущуюся как желе, задницу. В пылу битвы шлепанцы с нее слетели, волосы растрепались.

Тут, пропустив самое интересное, наконец-то подоспели мужчины.

На пороге комнаты возник шейх со своими людьми. Они даже замерли, увидев столь необычное зрелище.

Заметив шейха, Жаккетта бросила пинать визжащую жертву и кинулась к нему.

– Эта гадюка отравила госпожу Жанну! – завопила она.

Красавица тоже метнулась к шейху и завыла что-то по-своему.

Тишины не добавляли и с удовольствием кричащие женщины.

Шейх поднял руку и женщины стихли. Последней – красавица в зеленом. Она продолжала тихонько всхлипывать и поскуливать.

Все замерли в ожидании грома небесного.

Шейх ткнул в сторону Жаккетты. Она поняла это как приглашение говорить.

– Эта гадюка! – показала Жаккетта на женщину, – хотела отравить меня! – Жаккетта ткнула пальцем себе в грудь, схватилась за горло и высунула язык. – И отравила госпожу Жанну! Халвой! – Жаккетта махнула рукой вверх, в сторону своей комнаты. И опять схватилась за горло и высунула язык.

Понял шейх эту пантомиму или нет, – но теперь он показал в сторону красавицы.

Та, с ненавистью поглядывая на Жаккетту, принялась что-то жалобно объяснять.

Все присутствующие замерли в ожидании (и предвкушении) того, какие кары обрушатся сейчас на новенькую, устроившую дебош, невольницу.

Но шейх скинул с себя магрибинский бурнус и протянул Жаккетте.

– Ты замерзла, Хабль аль-Лулу, – спокойно сказал он. – Накинь. Надеюсь, твои маленькие ножки не пострадали?

Жаккетта ни слова не поняла. Но зато прекрасно поняли все остальные. На их глазах власть на женской половине поменялась.

Жаккетта сердито закуталась в бурнус и вместе с шейхом вышла. Шейх поднялся наверх, осмотрел и скрюченную Жанну, и блюдо с отравой. По его знаку один из слуг забрал халву.

Через час в комнате появилась знахарка, которая тоже осмотрела Жанну и оставила необходимое противоядие.

А на следующий день красавица с родинкой исчезла из гарема. Ее выгодно продали.

ГЛАВА X

То, что Жаккетта поднялась на небывалую высоту и заняла прочное место в сердце шейха, засвидетельствовал следующий факт: Жаккетте позволили самолично готовить еду для любимой борзой шейха.

Поджарая, длинноносая, с короткой палевой шерстью борзая не расставалась с хозяином, занимая в его сердце место больше, чем все женщины гарема вместе взятые. На горле у собаки было три бородавки, что свидетельствовало о ее высокопородности, прекрасных охотничьих качествах и отмеченности Аллахом

Раньше почетную обязанность приготовления еды выполняла красавица с родинкой.

Теперь в обязанности Жаккетты входило растирать в ступке финики, которые затем смешивали с верблюжьим молоком, и этой кашицей потчевали повелительницу всех борзых собак.

Жаккетте нравилось это занятие, – финики не все добирались до ступки, часть попадала ей в рот.

Остальные наложницы до опупения ткали яркие шерстяные коврики или циновки из травы. Сплетничали и ссорились.

Часть женщин, – видимо, невольницы, – толклась на кухне, готовя еду, стряпая лепешки. Кухонная утварь у них была самая простая: котлы, кувшины, блюда. Мука и масло хранилось в бурдюках. Все было приготовлено к тому, чтобы по прихоти шейха сдвинуться с места и тронуться в путь.

С Жанной в усадьбе носились, как с тухлым яйцом, которое и выбросить жалко, и пользы никакой. Хозяин даже не захотел взглянуть на нее поближе.

* * *

Погода становилась все теплее и Жаккетта получила очередную милость от шейха.

Ей было дозволено отдыхать в жаркие часы на крыше основного дома рядом с борзой повелителя. Собака часто нежилась на крыше, – там ее обдувал ветерок и меньше надоедали блохи.

Это было самое удобное место, там установили специальный навес, защищающий четвероногую и двуногую красавиц от солнца. На эту крышу вела специальная отдельная лестница.

Все остальные женщины отдыхали на другой крыше.

Это было полное признание Жаккетты, как жемчужины гарема. Недосягаемый для прочих взлет.

* * *

Прохлаждалась ли Жаккетта на крыше, или сидела в своей комнате – она наблюдала за жизнью в усадьбе.

Там кипела какая-то непонятная, но очень энергичная деятельность.

Появлялись и исчезали люди. Одетые попроще приносили тюки с товарами, те, кто отличался важной осанкой и солидной одеждой, вели переговоры с шейхом.

Словно в усадьбе пульсировал какой-то гигантский узел, чьи нити тянулись из ливийских пустынь, эргов и нагорий. Узел, связывающий воедино многие судьбы, интересы и деньги.

* * *

Один из гостей, посетивших шейха в конце второй недели с того момента, как в усадьбе появились Жаккетта и Жанна, был богатый, судя по толщине, купец. И прибыл он с большой помпой.