Лев пробуждается

– Истинно, – сказал Хэл в заключение, – все так и получилось, верное дело. Отличная работа, Сим Вран.

– Что отнюдь не объясняет, – подал голос Бьюкен, – кем был сей человек. В таких одеждах он не крестьянин; Киркпатрик только это и сказал, когда был здесь.

– Так и сказал? – задумчиво проронил Сим, а потом внимательно пригляделся к покойнику: наполовину пожелтевший скелет, наполовину черные ошметки гнили – отчасти тканей, отчасти плоти. Какое-то насекомое выбежало из рукава, пробежало по костяшкам пальцев и заползло под рябой кожаный кошель. Сим потеребил кошель, чтобы снять его, стараясь не обращать внимания на треск мелких косточек и дуновение гнилостной вони от потревоженной плоти. Открыл его, вытряхнул содержимое на ладонь и поглядел. Серебряные монеты, кусок металла на шнурке из конского волоса, медальон с отчеканенной Пречистой Девой с Младенцем.

– Значит, не грабеж, – заявил Хэл, а потом, нахмурившись, указал на бурый костяк руки: – Однако же палец отрезан.

– Абы снять туго сидящий перстень, – прояснил Сим с уверенностью человека, не чуждого подобному, и это откровение заставило Бьюкена приподнять бровь.

– Однако же другие перстни не взяли, – указал он, и Хэл вздохнул.

– Сызнова кружево подсказок, – произнес он, разглядывая содержимое кошеля. Медальон – предмет достаточно заурядный, из припаса торговца индульгенциями, дабы оградить от зла, но каплевидный слиток и шнурок оказались загадкой.

– Для рыбалки? – неуверенно предположил Бьюкен. Хэл сдвинул брови, не зная, что это такое, но вряд ли сия штуковина предназначалась для рыбной ловли. Кроме того, снурок с узелками через равные интервалы тянулся почитай в человеческий рост.

– Сие отвес, – изрек Сим. – Коим пользуется каменщик, дабы отметить, где хочет отсечь камень, – видите, натираешь снурок мелом, держишь свободный конец и даешь грузу повиснуть, потом дергаешь его, аки струну арфы, дабы оставить меловую черту на камне.

– А узлы?

– Мерка, – ответил Сим.

– Каменщик? – повторил Бьюкен, уразумевший лишь это. – Это непогрешимо?

Хэл поглядел на Сима, вопросительно подняв брови.

– Непогрешим ли я? Набросится ли собачонка на кровяную колбасу? – вознегодовал Сим. – Я рожден в Лидхаусе, близ крохотного монастыря Святого Макловия, в коем обретаются тиронезийцы[32]. Моего отца возвысили до работы с монахами, каковые имеют дар Божий к строительству.

– Тиронезийцы? Знаю сей орден, – встрепенулся Бьюкен, разобравший в сумбуре шотландской речи это слово. – Они строгие бенедиктинцы, обретающие славу в ручном труде. Они искусны; не они ли исполнили работы в аббатствах Селкерка, Арброта и Келсо? Считаете, этот каменщик был тамошним бенедиктинцем?

– Может статься, поне таких одежд не носит ни единый монах, поколь мне ведомо, – провозгласил Сим. – Но мой тятя возвысился от гужа до трудов с ними в камнеломнях, а опосля прибыл в Хердманстон, дабы вырыть колодезь. Доколь я не пришел в возраст, дабы уйти с сим юным Хэлом, я труждался на рытье и сухой кладке. Мне ведомо пользоваться отвесом; сии узлы отмерены в римских футах.

Он прикрыл глаза, припоминая.

– Святой Августин сказывает, что шесть есть идеальная цифирь, поелику сумма и произведение его составляющих – один, два и три – есть одинаково. Сиречь, квадрат в тридесять шесть футов есть божественный идеал, премного излюбленный каменщиками, строящими церквы. Хвала Христу.

Открыв глаза, он наткнулся на потрясенные взоры Хэла и графа Бьюкенского и заморгал от смущения, пока они с запинкой разбирались в затверженном наизусть ответе, чуть не онемев от искушенности Сима в счислении.

– Так, добро – в подсчетах я не силен, поне ведаю цену вечернего пития. Но батюшка вколотил в меня отвесы, поелику без оных несть лезно ни рыть, ни построить даже кособокого домишки.

– Думаешь, то был каменщик из Святого Макловия? – требовательно вопросил граф, щуря глаза и вытягивая шею, тщась понять. Сим тряхнул головой.

– Сие есть каменщик, непогрешимо. Да к тому ж мастер, коли сии тонкие сукна о чем-то говорят.

– Истинно, – с кривой усмешкой обронил Хэл. – С той поры, как Эдуард Английский порушил прошлым годом добрые крепости, осмелюсь сказать, что для мастеров-каменщиков в Шотландии несть числа работы.

– Не наша проблема, – вдруг отрезал Бьюкен, жаждавший вырваться из этого места. Сгреб с ладони Сима грузик, шнурок и медальон и небрежно швырнул в кучу на столе, провозгласив: – Улики. Упакуем сие и доставим английскому юстициару в Скун. Пусть с этим разбирается Ормсби. Мне же надо подавить мятеж.

Эрвин

Праздник Святого Венанция Камеринского, май 1297 года

Свет канделябров заставлял тени плясать и изгибаться, обращая епископа в чудище. Не то чтобы Уишарт и так-то выглядел наипервейшим прелатом Шотландии, сидя, будто здоровенный медведь, в нижней сорочке, с седыми волосами, завивающимися колечками ниже перепачканной шеи, над которой красовалось лицо, смахивающее на морду мастифа, припечатанную лопатой.