Лев Комарры

Лампы потухли, и стало темно. Лео тревожно рыкнул. Пейтон чертыхаясь достал фонарик и включил его.

– Это ничего не меняет. Можешь включить свет.

Инженер не ответил, но лампы зажглись.

«Кто на всем белом свете; – подумал Пейтон, – может бороться с противником, способным читать твои мысли и следить за подготовкой к защите? Надо стараться не думать ни о чем, что может дать противнику преимущество, например о…» – он вовремя остановился. И какое-то время блокировал мысли, пытаясь проинтегрировать функцию Армстронга. Затем взял сознание под контроль.

– Послушай, – сказал он, – я предлагаю тебе сделку.

– Что это? Я не знаю такого слова.

– Это не имеет значения. У меня такое предложение. Позволь мне разбудить людей и дай мне схему твоих основных цепей. И тогда я уйду, не причинив тебе вреда. А ты исполнишь приказ своих создателей, и все останется, как было.

Возможно, человек стал бы возражать в такой ситуации, но не робот. Его мозг оценил предложение за тысячную долю секунды, перебрав при этом все варианты.

– Очень хорошо. Я вижу, ты собираешься выполнить соглашение. Но что означает слово «шантаж»?

Пейтон покраснел:

– Это неважно. Обычное человеческое выражение. Я надеюсь, твой… коллега скоро явится?

– Он уже ждет. Ты присмотришь за своей собакой?

Пейтон улыбнулся. Ждать от робота познаний в зоологии – это уже чересчур.

– Ну, львом, – поправился робот, прочитав его мысли.

Пейтон сказал Лео несколько слов и покрепче ухватил его за загривок. Не успел он сложить губы в приветственную улыбку, как в комнату вкатился другой робот. Лео зарычал и попытался вырваться, но Пейтон успокоил его.

На вид Инженер-2 был очень похож на своего коллегу. Даже тем, что тут же подошел к Пейтону и влез в его мысли.

– Я вижу, ты хочешь пойти к спящим. Следуй за мной.

Пейтон устал от приказаний. Почему бы роботу не сказать «пожалуйста»?

– Следуй за мной, пожалуйста, – излишне подчеркнуто повторил робот.

Пейтон пошел за ним.

Они опять оказались в коридоре с сотнями дверей, помеченных знаком мака. Робот подвел человека к одной из них и остановился.

Металлическая плита медленно скользнула в сторону, и Пейтон не без опаски ступил в полумрак комнаты.

На кровати лежал очень старый человек. На первый взгляд он казался мертвым. Разумеется, дыхание замедлено до предела. Пейтон остановился над ним и сказал роботу:

– Разбуди его.

Где-то в центре города поток импульсов, направляющих мысли от проектора, прекратился. Никогда не существовавший мир превратился в руины.

На Пейтона уставились два горящих глаза, в них сверкал огонь безумия. Взгляд был направлен сквозь пришедшего, а из тонких губ непрерывным потоком лилась непонятная Пейтону речь. Снова и снова старик выкрикивал слова, которые могли быть именами людей и названиями мест из мира снов. Это было ужасно и трогательно.

– Прекрати! – закричал Пейтон. – Ты вернулся в реальность.

Сверкающие глаза словно только сейчас заметили его. С огромным трудом старик приподнялся.

– Ты кто? – И, не дожидаясь ответа, закричал дребезжащим голосом: – Наверное, ты – кошмарный сон! Убирайся отсюда, дай мне проснуться!

Преодолевая отвращение, Пейтон положил руку на иссохшее плечо.

– Не беспокойся – ты проснулся. Ты что-то помнишь?

Казалось, старик не слышал его:

– Да, наверное, это кошмарный сон. Но почему я не могу проснуться? Найран, Крессидор, где вы? Я не могу отыскать вас!

Как Пейтон ни старался, ему никак не удавалось привлечь внимание старика. Отчаявшись, он обернулся к роботу:

– Верни его назад.

7. Третье возрождение

Медленно безумный отключился. Хилое тело повалилось на кушетку, и лицо вновь превратилось в безжизненную маску.

– Они все безумны? – спросил Пейтон.

– Он не безумен.

– Что ты имеешь в виду? Он, безусловно, сумасшедший.

– Он много лет пребывает в трансе. Представь, что ты уехал в далекую страну и совершенно изменил образ жизни, забыв обо всем, что знал в прежней жизни. В конце концов ты будешь знать о ней не больше, чем в раннем детстве. Если бы каким-то образом ты вернулся в прошлое, то тоже так себя вел бы. Не забывай, жизнь во сне для него реальна, он живет так много лет.

Все это похоже на правду. Но откуда у Инженера такая проницательность? Пейтон обернулся к нему в изумлении, но, как обычно, получил ответ без вопроса.

– Тордарсен говорил мне об этом в один из тех дней, когда мы еще строили Комарру. Уже тогда некоторые спящие находились в трансе по двадцать лет.

– В один из дней? Когда это было?

– Более пятисот лет назад.

Эти слова вызвали в воображении Пейтона странную картину. Он представил одинокого гения, одного среди роботов, возможно, вообще без друзей. Все они ушли в свои сны.

Но Тордарсен был связан с миром жаждой творчества, пока не закончил работу. Два Инженера, возможно – вершина электроники, были его величайшим достижением, шедевром.

Жалость и отвращение овладели Пейтоном. Лучше, чем когда-либо он осознал, что работа озлобившегося гения, посвятившего делу всю жизнь, не должна пропасть. Ее нужно вернуть миру.

– Все спящие похожи на этого? – спросил Пейтон.