Лев Яшин

Возвращение Льва случилось на выезде, в Ташкенте. Ничья — 2:2. Об узбекских голах рассказывает заместитель республиканской федерации В. Сизов: «Хозяева били два штрафных, и оба раза Красницкий находил щель в стенке динамовцев. Затем мяч отскакивал от рук Яшина, а подоспевшие пахтакоровцы добивали его в сетку. Сделали это Беляков и Абдураимов».

Конечно, акценты в этом кратком отрывке вольно поставить как угодно (действительно, режет слух глагол «отскакивал» — не от забора же), но стоит повнимательнее посмотреть на «стенку» и так называемые «щели» в ней. Известно, что Геннадий Красницкий обладал одним из самых мощных ударов в истории советского футбола. Посему те, кто «по долгу службы» обязан был встать на пути полета пущенного им мяча, инстинктивно начинали жаться, мяться, отворачиваться и, простите, иногда разбегаться в стороны. Футбол футболом, а жизнь, знаете ли, одна.

Яшин же, пусть мы и следуем за, в какой-то мере, пристрастным отчетом, из-под выстрела не ушел. И ничего от него не отлетало. Отбил он мяч. А кто там из мужественных полевых игроков изловчился не помешать ташкентским нападающим — останется невыясненным.

После «Пахтакора» снова следует месячный перерыв в выступлениях. В Москве ворота защищает всё тот же Владимир Беляев. Лишь 22 августа на выезде против ленинградских одноклубников занял законное место Лев Иванович. «На 5-й минуте, — сообщал „Советский спорт“, — Аксенов пробил низом из-за штрафной площади. Яшин парировал мяч ногой, и отскоком едва не воспользовался Карасев». Не забили и не воспользовались. Москва победила 2:0.

24 августа в «Советском спорте» опубликована большая аналитическая статья «Почему проиграли наши футболисты» со странной, по совести, подписью: Федерация футбола СССР. Сами понимаете, если колдует над материалом целый «отдел футбола», — такое вероятно представить. А вот как огромная организация, по численности равная иной европейской столице, сочиняла новый программный документ, — это что-то из области фантастики. Тем не менее уникальное коллективное творчество заслуживает объективно высокой оценки.

Тон — сдержанный. Анализ выступления сборной вполне профессионален. Никаких переходов на личности, никаких выпадов на предмет «непростительности» и т. п. Сказано же достаточно определенно: «Советский футбол располагал на этот раз более сильной командой, чем в 1958 году. Она могла выступить удачнее, если бы в ходе подготовки и участия в турнире не были допущены просчеты и ошибки, корни которых уходят в состояние работы футбольных команд мастеров». Затем говорится про отсутствие стремления нападающих к индивидуальным действиям (что верно отчасти), тактическое однообразие. А вот и особо нужное нам сейчас: «При комплектовании команды на матч с чилийцами не была учтена нервная перегрузка Яшина и Воронина». И вывод: «В самый важный момент соревнования руководители команды не проявили достаточной решительности и смелости, чтобы ввести свежие силы. А они были, и обстановка требовала введения».

Тему Валерия Воронина оставим будущим исследователям. Яшин сейчас, что понятно, интересует больше. Ведь ясно: речь идет о введении «свежего» Котрикадзе. А трудность в бою всегда в том, когда ввести резервы. С Колумбией? С Уругваем? С Чили? Может, и вообще вводить не следовало и корни неудачи состоят в командных просчетах?

Неподъемные вопросы. Г. Д. Качалин, человек исключительной порядочности, после чемпионата ушел в отставку, посчитав, что на данном этапе ничего нового не даст сборной.

Но до этого на пресс-конференции он ответил на все острые и неприятные вопросы. О матче с Колумбией (берется остаток игры после трагичного для СССР второго гола): «Колумбийцы же, поддерживаемые зрителями, как бы обрели крылья. Используя высокую технику, они сумели сравнять счет. И только бросок Яшина спас команду от пятого гола». Всё верно, однако кто о том помнил 1 июля, когда «Футбол» явил миру этот незаурядный материал?! Тренер же знал, естественно, о сформированном в государстве отношении к вратарю. И, вопреки всему, «бросился» его защищать. Ибо спросили и о выступлении «главного виновника поражения». Русский интеллигент отвечал с присущей ему невозмутимой обстоятельностью: «Яшин приступил к тренировкам вместе со своей командой в январе. В марте он получил травму — растяжение мышц бедра. В связи с этим он не мог тренироваться в течение трех недель. После этого его подготовка носила форсированный характер. Уже в апрельской встрече со сборной Люксембурга Яшина выставили на игру. Несомненно, это обстоятельство повлияло на устойчивость его спортивной формы. В отдельных играх Яшин действовал не совсем уверенно».