Читаем Лев Яшин полностью

Оставался Уругвай, поклявшийся постоять за честь родимой Южной Америки. 29 ноября Яшин вновь занял привычное место. Противник ринулся в атаку, где особо преуспел правый край Кубилья, раз за разом переигрывавший Леонида Островского. Видя вдохновение товарища, партнеры стали постоянно награждать его мячом. Углядевший губительное однообразие мудрый Нетто вдруг отменно перехватил очередной пас направо, разогнал контратаку, после которой Геннадий Гусаров счет открыл. Правда, вскоре бенефициант Кубилья его сравнял. А. Т. Вартанян рассказал об этом интереснее всех: «Островский с мячом у угла вратарской площади. Перед ним Яшин. Он видит приближающегося к защитнику Кубилья и требует окриком и жестом отдать ему мяч. Островский, почувствовав спиной горячее дыхание своего мучителя, вдруг, как в трансе, разворачивается и пытается обвести уругвайца. Делает это неуклюже, мяч теряет, и Кубилья, выйдя в одиночестве на Яшина, ловит его на противоходе и несильно бьет в мертвую зону — 1:1». Тут уж ничего не попишешь. Спасибо Виктору Понедельнику — выручил, на 44-й минуте с 25 метров пробил точно. Мы вновь впереди.

Последние 45 минут стали завершающими для всего турне. «И вновь, — итожил 30 ноября „Советский спорт“, — защитники сборной СССР показали себя с наилучшей стороны, и вновь любители футбола горячо аплодировали искусству Яшина». «Вновь» — ибо соперник наседал с неимоверным желанием забить. Как и во всех вторых таймах этого насыщенного ноября. И опять — выстояли.

А Яшин лично произвел фурор еще до свистка на перерыв. Они же у себя в Америке не знали, что он за штрафной мяч головой выбивает. Московский гость выбежал за линию и артистично, чистенько отправил снаряд подальше. Естественно, головой, а не руками. Судья оторопел. «Ну не может быть такого, потому что не может быть никогда!» — подумал арбитр и …назначил штрафной в советские ворота — будто бы за игру рукой. Между таймами разобрался, подошел, извинился перед отечественным новатором. Правильно повел себя в перерыве рефери, кто спорит. Ну а если бы Уругвай забил с того штрафного? Так-то. Вот и делись с ними опытом…

Разумеется, то было не одно блистательное действо Льва Ивановича. Тренер бразильцев Карлос Нассименто высказался недвусмысленно: «Дайте мне Яшина, и мы еще раз выиграем первенство мира». Они, конечно, и так в 62-м золото завоевали, однако звучит, согласитесь, красиво.

А. М. Соскин приводит высказывание обозревателя газеты «Эль-Паис» Бернардо Гарроса: «Есть в советской команде и настоящий виртуоз, заставляющий восторгаться публику. Но вместе с тем игрок чрезвычайно полезный. Это вратарь Яшин. Он мастер в своем индивидуальном специфическом деле и одновременно мастер общей игры. Вся оборона советской команды играет с Яшиным. Он выходит вперед, чтобы получить мяч, адресованный ему одним из партнеров, и посредством нескольких шагов и могучего броска рукой кладет начало новой комбинации. Яшин — часть сплоченного коллектива, который служит не только для того, чтобы уберечь свои ворота».

Заслуженная, объективная, профессиональная оценка очередного зарубежного специалиста — теперь с другого континента. Но наконец-то и на родине Льва Ивановича нашелся не менее компетентный человек, который смотрит и видит то же, что и иностранные обозреватели, однако всматривается и вглядывается глубже, чем они.

Один из братьев Старостиных — Александр Петрович, классный защитник сборной Союза 1930-х годов, — еще 20 августа опубликовал аналитическую статью в «Советском спорте» под названием «Черты современного футбола». Вот интересующее нас место: «Мы все отдаем должное передовой манере игры Л. Яшина. Став полноправным хозяином штрафной площадки, он утвердил новую тактику вратарской игры, от которой во многом зависит не только непосредственная оборона ворот, но и оборона ближайших к ним подступов. Больше того, вратарь стал участником организации атак.

В такой манере старается играть В. Маслаченко. А дальше? Что-то не видно, чтобы яшинская школа нашла последователей среди наших вратарей. Их из ворот пряником не вытащишь».

Термин «яшинская школа», вполне вероятно, употреблен впервые. Да, по совести, не в этом и дело. Главное, что четко определено: в сборной есть первый номер и единственный его дублер. Всё. Даже третьего персонажа не назовешь. А те двое-то — не железные. Не дай бог что случится. Ведь долгожданный чемпионат мира на дворе.

Означенные беспокойства проявят себя позднее. Сейчас же поговорим об интереснейшей статье Алексея Ивановича Леонтьева «Часовым ты поставлен у ворот…», опубликованной в «Советском спорте» 6 января.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии