Лев Яшин

Однако продолжим яшинскую цитату. После того как Лёва выходил на площадку с футбольным мячом, следовал целый ритуал. «Неторопливо, словно нехотя, ведешь мяч к воротам, обозначенным сложенными в груду камнями, а сам поглядываешь на окна дома, ждешь, когда товарищи откликнутся на твой своеобразный зов. И вот уже появился один, второй, третий». Выходили мальчишки, естественно, не только из яшинского дома, обращенного к полю торцом, но и из соседних пятиэтажек. Пока народу не набиралось на две полноценные команды, матч не начинался. Били пенальти. И тут… «Становись-ка, Лёва, в ворота» — эта реплика юного партнера Яшина, по-моему, заслуживает особого внимания. Получается, что не только бомбардиром считался он на утоптанной площадке, но уже в ту пору охотно вставал в «раму» — если так можно назвать пространство между двумя грудами камней.

Когда «кворум» набирался, игра начиналась. Но не сразу.

«Сговоримся?» — этот простенький вопрос для нынешнего молодого читателя требует комментария. Дело в том, что в те времена существовал некий дворовый «рейтинг» (даже я застал такие порядки в 70–80-е годы). Во дворе всегда знали, кто играет лучше, а кто хуже. И совершенно невозможно представить, что все те, кто сильнее, собрались бы в одну команду и легко побеждали «слабаков». Нет, обе стороны обязаны были иметь футболистов самого разного уровня. А потому и делились по-честному.

Не отсюда ли, кстати, особенная яшинская порядочность, проявлявшаяся впоследствии не раз? Это во-первых. А во-вторых: не является ли «кодекс чести» богородского и подобных ему дворов примером для тех, кто умудряется умыкнуть ведущих мастеров у конкурентов в ходе чемпионата? Вопросы риторические, но, может, кто-то хотя бы задумается над ними?

В охотку играли не только в футбол и русский хоккей, но и в лапту. Эта старинная русская забава сейчас почти вытеснена родственным ей бейсболом, что не очень радует. Но самым «элитным» видом спорта считались прыжки с трамплина.

Откуда трамплин? А сараи на что?! С них зимой и сигали на лыжах (девочки или кто помельче использовали и санки). Высота небольшая, опасности для жизни нет.

Убиться, правда, можно. «Падали, ушибались, — вспоминал Яшин, — набивали огромные синячищи, но зато учились крепко держаться на ногах, не бояться высоты, владеть своим телом». Нетрудно понять, как выработанная таким образом координация движений в дальнейшем помогла Льву Ивановичу. В сущности, он и его товарищи не знали понятия «общефизическая подготовка». Это было для них чем-то неотъемлемым, естественным. Стоит добавить и дух коллективизма, нетерпимость к подлости, вранью, трусости и, как ни удивительно для ребят из простых семей, зрелое стремление к самоорганизации. Например, в школе проводилось целых два чемпионата по футболу: для младших и старших классов. При этом соревновались как ранней осенью, так и поздней весной. Замечу, что Лев Иванович не помнил, проводились ли вообще у них уроки физкультуры. А значит, «осеннее» и «весеннее» первенства дети организовывали сами!

Всё это ушло безвозвратно в 1970-е! Яшина, помнится, огорчал массовый травматизм игроков высшей лиги. И причину он искал именно в уничтожении московских дворов и всего, что с ними было связано. «Они мало бегали, прыгали, дрались, играли в футбол, катались на коньках, взбирались на деревья в детстве, — горько констатировал Лев Иванович ситуацию с футболистами того десятилетия, — и теперь расплачиваются за это недостаточно сильными, упругими, эластичными мышцами, недостаточно прочными становыми хребтами, недостаточно крепкими нервами» [2].

Скажут: улицу тоже не надо идеализировать. «Уличное» воспитание восторгов никогда не вызывало. И детей до сих пор делят на «уличных» и «домашних». Что, мол, хорошего, если ребенок целый день предоставлен сам себе, а с родителями встречается лишь вечером, когда те с работы придут? Доля истины тут есть. Яшин и не скрывал: пришел из школы, бросил портфель в угол, наскоро перекусил и рванул во двор. Как-то не прослеживается здесь такой компонент, как тщательное выполнение домашних заданий. Несомненно, был бы кто из родителей всё время дома, мальчик больше бы времени проводил за книжками и тетрадками. Однако родители такого позволить себе не могли — к тому же мама, к несчастью, скончалась в 1935 году, то есть еще до поступления Лёвы в первый класс.

Да, признаемся: вряд ли маленькие богородские любители футбола и хоккея, в том числе и Лев, составляли гордость школы и портреты их вряд ли красовались на Доске почета. В воспоминаниях голкипера о школе вообще говорится очень мало, не назван по имени никто из учителей. Единственный штрих: припомнив, что в его школе не было физкультурного зала, Яшин весьма язвительно отметил его отсутствие и к 1976 году [3].