Лев Гумилев

Иду в пространстве и во времени,
И вслед за мной мой сын идет
Среди трудящегося племени
Ветров, и пламеней, и вод.

<…>

Ну и конечно же с детских лет запомнились Льву Гумилёву знаменитые «Капитаны» — гимн многих поколений неисправимых романтиков:

На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.

Быстрокрылых ведут капитаны —
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель.
………………………………………………
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат,
Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?

Н. С. Гумилёв путешествовал в Африке, был солдатом Первой мировой войны, но прославился как поэт. «Капитаны» — одно из его ранних произведений, где сама энергия стиха воссоздает атмосферу героизма эпохи великих открытий» .

Темой многих его стихов была доблесть, которую он видел в своих спутниках и соратниках и в героях истории — будь они испанцы, греки, финикийцы или арабы. Радость открытий, совершаемых с трудом и риском, прославлена им как высшее проявление человеческого духа, а опасности, подстерегающие первооткрывателей заокеанских стран, казались его героям, как и ему самому, заманчивыми и увлекательными. Опасности были разными — водовороты и ураганы, отравленные стрелы и появления таинственных энергий — огней святого Эльма, запечатленных в легенде о Летучем Голландце.

Как священный завет отца — вечного странника — воспринимал жаждущий исканий сын загадочное четверостишие из той же «маленькой поэмы» «Капитаны»:

Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.

Сыну предстояло ответить на пророчество отца: так ли недостижимы те загадочные «иные области», куда стремился Гумилёв-старший, но не смог их достичь.

Постепенно тематика книг менялась и расширялась. На место беллетристики приходили более серьезные авторы — Гомер, Шекспир, русские классики. Шекспира по вечерам ему вслух читала бабушка. По трагедиям великого драматурга Лёва с раннего детства познакомился с историей Англии, помнил ее королей и даты их правления. Потом увлекся историей Франции (правда, через романы Дюма), а далее — историей Европы и Азии. Затем наступил черед исследовательской и учебной литературы. А отечественную и мировую историю, которую в школах в то время не преподавали, Лев Гумилёв изучал по старым, дореволюционным учебникам. Память и о провинциальном Бежецке он сохранил навсегда:

«Место моего детства <…> не относится к числу красивых мест России. Это — ополье, всхолмленная местность, глубокие овраги, в которых текут очень мелкие реки. Молота, которая была в свое время путем из варяг в хазары, сей­час около Бежецка совершенно затянулась илом, обмелела. Прекрасная речка Остречина, в которой мы все купались, — очень маленькая речка – была красива, покрыта кувшинками, белыми лилиями. <…> Так что же собственно, хранить, спросите вы меня, и для чего хранить. Вот на этот вопрос я и отвечу. Дело в том, что некрасивых мест на земле нет!.. Родной дом красив для всех. Я родился, правда, в Царском Селе, но Слепнево и Бежецк – это моя Отчизна, если не Родина. Родина — Царское Село. Но Отчизна не менее дорога, чем Родина. Дело в том, что я этим воздухом дышал и воспитался, потому я его люблю. Но скажите, что это, в конце концов, ваше личное дело, а зачем он нужен нам?