Лев

Помню, мы натолкнулись в глубине долины на слонов. Их было целое стадо, — голов сорок — пятьдесят, — и все они бродили по лужицам воды, вытекаемой из какого-то чудесного источника в зарослях, расчищенного Буллитом. Одни отыскивали хоботами пищу в порослях на склонах, другие перекатывались в тине. Слонята толкались, мамаши обливали их водой. Вожак стада с пожелтевшими от времени бивнями, огромный и одинокий, возвышался над своим племенем, как гранитное изваяние.

Завидев между деревьями нашу машину, он даже не шевельнулся. Что могло ему, всемогущему, сделать это насекомое с другими насекомыми на спине? Но «лендровер» от холма к холму, от впадины к впадине приближался к стаду гигантов. Он подпрыгивал, скрежетал и рычал, проносясь между их семьями. И слонята перепугались. Тогда хобот старого вожака взвился вверх, загнулся, и тишину джунглей разорвал оглушительный трубный рев, более страшный и мощный, чем сигнал сотни боевых труб. Все стадо сдвинулось, присоединилось к нему. Самцы встали позади вожака. Самки окружили слонят.

Буллит остановил машину прямо напротив слонов, сгрудившихся в единую неподвижную массу лбов, плеч и колоссальных спин; лишь хоботы их конвульсивно метались, как разъяренные змеи. И только в последнюю секунду, когда из всех этих хоботов одновременно вырвался тот же пронзительный бешеный рев и вся чудовищная фаланга стронулась с места, Буллит повернул «лендровер» и на полной скорости устремился прочь, виляя между кустами. Дорога, к нашему счастью, оказалась приличной. Это походило на чудо, но, наверное, Буллит давно уже расчистил ее и привел в порядок.

Не знаю, какое у меня было в тот момент выражение лица, но, посмотрев на меня, Буллит и Патриция обменялись заговорщицкими взглядами. Затем Буллит нагнулся к дочери и что-то шепнул ей на ухо. Патриция радостно закивала, и глаза ее заискрились лукавством.

Машина выкарабкалась по склону из долины слонов, и мы очутились на плато, где заросли перемежались с широкими открытыми пространствами. Буллит замедлил ход, приближаясь к одной из этих больших полян, поросших сухой травой. На середине ее, прямо на солнце, лежали рядом три огромные корявые колоды с серой корой. Какой же силы должен быть ураган, чтобы забросить — и откуда? — эти стволы на середину голого поля? Я спросил об этом Буллита. Не отвечая, стиснув губы, он все осторожнее приближался к поверженным великанам.

Внезапно конец одного ствола дрогнул, приподнялся и превратился в кошмарную голову, грубо отесанную, всю в буграх и корявых нашлепках, которая оканчивалась массивным загнутым рогом. Две другие чудовищные колоды ожили таким же образом. Три носорога, не двигаясь, смотрели на машину. И тогда Буллит начал описывать вокруг них круги. И с каждым кругом подъезжал к ним все ближе и ближе.

Первое чудовище тяжело поднялось. Затем второе. Затем третье. Они встали плотно зад к заду, выставив рога в разных направлениях. Материал, из которого они были сделаны, был настолько груб, а формы так примитивны, словно в спешке и наугад их вырубали из серых потрескавшихся глыб в последний час творения.

Носороги поворачивали за нами ужасные рогатые морды. Их маленькие косые глаза неотрывно следили за нами сквозь щели между тяжелыми складками.

Я услышал, как Патриция шепнула мне:

— Вы узнаете самого большого? Вон того, со шрамом на спине? Я вам показывала его на водопое.

Да, это был он. Но я ни о чем больше не успел подумать. Буллит еще больше приблизился к апокалипсической троице. Из глубоких ноздрей вырывался шипящий свист, угрожающий и зловещий. Расстояние между носорогами и нами все уменьшалось.

— Посмотрите на нашего приятеля! — воскликнула Патриция. — Он самый злой и храбрый. Сейчас, сейчас кинется!

Ее голос еще звучал, когда носорог бросился на нас.

Я был настолько ошеломлен, что не испытывал никаких иных чувств, кроме изумления. Никогда бы в жизни я не поверил, что такая масса на бесформенных коротких ногах может одним рывком развить такую скорость! Но Буллит был настороже. Он нажал на газ и рванул руль в нужную сторону. И тем не менее животное, словно глыба, выброшенная из катапульты, пронеслось так близко от нашей машины, что я услышал его яростное сопение. Испугался ли я в тот миг? Не знаю, не помню. Все произошло слишком внезапно, беспорядочно и быстро. Два других носорога бросились в атаку. Между рогатыми мордами чудовищ «лендровер», кренясь, закладывал виражи, отпрыгивал, метался и ускользал. Малейшего перебоя в моторе, одного неверного маневра было достаточно, чтобы нас пронзили, выпотрошили и разорвали острые рога. Но Буллит так уверенно вел смертельную игру! Рейнджеры вопили от восторга! И Патриция весело смеялась своим чудесным прозрачным смехом, какой услышишь только в цирке, когда заливается от радости звонкоголосая ребятня…

Животные утомились быстрее, чем машина. Один за другим носороги прекратили нападение. Они сгрудились в единый монолит. Бока их вздымались от могучего дыхания, уродливые ноги дрожали, но рога по-прежнему были нацелены на нас.

— До скорого, приятели! — крикнул Буллит.