Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море

Положили его на лавку – рядом с доктором Таблеткиным. С другой стороны Бубенцова пристроили – он совсем без чувств остался после того, как его Серафима отругала да Добрыня в придачу как следует скалкой по бокам отходил.

- Бульоном их отпоить, что ли, - предположила бабушка Серафима и пошла поскорее печку дровами растапливать.

- Никакого бульону! – хрипло прогремело из сеней, - Только касторка!!!

- Ах!!! – сказала бабушка Серафима и от неожиданности выронила полено.

Бах!!! – полено с громким треском стукнулось об пол.

Блямс!!! – сдёрнуло Веньку с лавки и обратно к потолку подкинуло.

- Или, в крайнем случае, свинцовые примочки!

Глава 14. Сами с усами.

- Данилов Амфибрахий Акакиевич, - представился вошедший в горницу амбал, по-офицерски щёлкнув каблуками, - Дантист.

«Ну, и имена тут у них у всех, - подумал Венька, с беспокойством разглядывая с потолка кудрявую рыжую шевелюру дантиста и его выдающийся нос, - Кто такие выдумывает?».

- Деревня…, - прокомментировал Венькины мысли Добрыня и на всякий случай спрятался от дантиста за печкой.

- Приступим?! – грозно сказал Амфибрахий Акакиевич, доставая из кармана огромные зубодёрные щипцы, и обвёл всех присутствующих долгим изучающим взглядом, - Где пациент?!

- Кхе-кхе, - из-за печки высунулась хитрая физиономия домового.

- Кхо-кхо, - за физиономией последовала длинная тощая рука.

- Кха-кха, - рука поиграла в воздухе пальцами, сформировала из них сначала кулак, потом кукиш, потом вытянула вперёд указующий перст и ткнула им в сторону потолка, в то место, где в полной беспомощности завис Венька.

- Ну-ну, - сказал дантист Данилов, задрав к потолку лицо и с интересом рассматривая удивительного пациента, - Ну и ну…

И потянулся к Веньке со своими огромными щипцами.

- А-а-а-а-а-а-а!!! – обезумевший от ужаса Венька рванул от дантиста в сторону, сделал круг под потолком, перекувырнулся через голову, врезался в стену, отскочил, врезался в другую стену, пролетел над столом, врезался в печку, ухватился за неё, скатился вниз и спрятался за бабкой Матрёной, прикрывшись её огромным, как парус, фартуком.

- Куда ж ты, пациент? – растерялся Данилов, щёлкая в нетерпении щипцами, - Давай зубы!

- Не дам!!! – завизжал Венька из-за Матрёны, - Не отдам!!! Мои зубы!!!

Тут уж за него все вступились: и бабушка Серафима, и Нюра, и осёл Василий с Пантелеймоном.

- И-и-и-а-а-а!!! – сказал Василий и устрашающе щёлкнул жёлтыми зубами.

- Не тронь мальчонку, изверг! – согласился с Василием Пантелеймон.

- Шли бы вы отсюда, Амфибрахий Акакиевич, - вежливо предложила дантисту Серафима, - А то, может, на дорожку с вареньем и с сахаром чайку?

- От чайку не откажусь. Только без варенья и без сахара. От этого бывает кариес. А от кариеса одно средство, - Амфибрахий потряс в воздухе своими страшными щипцами и убрал их в карман, за ненадобностью, - Я-то думал, тут больной…

- Я не больной! – высунул голову Венька и тут же опять за Матрёной спрятался, - Я очень здоровый!

- Он не больной, - подтвердил домовой, - Он падучий.

- Наоборот, - поправила Добрыню бабка Матрёна, - Летучий он, наш Вениамин Иванович.

- Учусь ещё…, - поскромничал невидимый из-за Матрёны Венька.

- Учится, - кивнула бабка Нюра, - Скоро научится, профессором будет.

- Так вам не врач, значит, нужен, - предположил дантист Данилов.

- Не врач, - согласилась Серафима, - И не нужен.

И культурно всех за порог выпроводила: и Таблеткина, и Данилова, и лекаря Бубенцова.

- Обойдёмся без зубодёров, костоломов и шарлатанов, - заявила Серафима, закрыв за ними дверь, - Сами справимся, не развалимся!

- Cами! - скептически поднял бровь Добрыня, - Сами те, которые с усами!

Вытащил из кармана пучок пакли и приклеил его себе аккурат под самым носом.

- То-то! – грозно зыркнул домовой в сторону притихших старушек, – У вас ни у кого усов нет, стало быть, вы само-учки и само-дуры!

- А ты, Добрыня, само-свал! – возразила на это бабушка Серафима, - Вечно сваливаешь всё добро не пойми куда, не найти после тебя ничего.

- Я само-учитель! – гордо пнул себя кулаком в грудь Добрыня, - Сам учить Вениамина Ивановича сейчас буду!

- Само-званец ты! И само-хвал!

- А ты, бабка Матрёна, само-бранка! – огрызнулся Добрыня, - Вечно бранишься, почём зря. А я, коли на то пошло, само-держец! Сейчас поймаю Вениамина Ивановича и держать его буду, пока летать не научу. И будет у нас Вениамин Иванович само-лёт!

С этими словами домовой пошарил у себя за пазухой. Вытянул оттуда свою скалку. Взмахнул ею, как волшебной палочкой…

…И осторожно, тихонечко так ею себя по голове стукнул.

Глава 15. Ненаучный эксперимент.

Вроде бы совсем легонько и ударил-то Добрыня.

Бам, - и всё.

Но и от этого несерьёзного удара подбросило Веньку в воздух. Правда, совсем невысоко – на полтора аршина всего-то. Взлетел Венька чуть-чуть над лавкой и завис между потолком и полом.

- Видали?! – обрадовался Добрыня.

- Сто раз уж как…, - буркнула Матрёна.

- Что и требовалось доказать!

- Досказать?

- Тьфу! – рассердился Добрыня и в сердцах грохнул колотушкой как следует.