Летучий самозванец

— Они остались на улице! Теперь надо по чиновникам бегать, погорельцам новое жилье бесплатно положено. Но у мамы с папой сил нет, они люди не скандальные, надо мне ехать. А куда парней девать?

— Оставляй нам, — предложила сердобольная Рая. — У Вилки каникулы, она за пацанами присмотрит.

Нюша расцеловала соседку и на следующее утро притащила двух белокурых крошек.

— Справа Паша, слева Саша, смотри, не перепутай, не покорми одного и того же два раза, — проинструктировала она меня и пошла на выход.

— Что они едят? — закричала я вслед Нюше.

— Кашу, — на ходу ответила она. — Ну и остальное тоже.

Я старательно сварила манку, посадила бутузов на стулья и довольно быстро накормила одного из «кукушат», то ли Сашу, то ли Пашу, досыта. А вот второй уворачивался от ложки, корчил рожи, плевался. В конце концов, я не выдержала и сердито спросила:

— Что ты хочешь на завтрак?

Близнецам по виду было не больше полутора лет, и я, естественно, не ожидала от них членораздельного ответа, но пацанчик неожиданно заявил:

— Вонючий сурок.

Мне в тот год едва исполнилось двенадцать, столичные магазины не радовали разнообразием ассортимента, но и совсем пустыми тогда еще не были, на прилавках было два сорта колбасы — за 2.20 и 2.90, несколько видов сыра, молочные продукты, но вонючими сурками не торговали.

— Повтори, — потребовала я.

Ребенок выполнил мою просьбу:

— Вонючий сурок, — объявил он.

Я почесала в затылке и решила, что мальчик вполне упитан, до обеда от голода не скончается. Около часа дня домой в перерыв забегает тетя Рая, она сразу поймет, о чем говорит юный басурман.

Но Раиса, услышав загадочное выражение, растерялась не меньше моего.

— Вонючий сурок? — заморгала она. — Неужели Нюша парней мышами кормит? И где она сурковятину покупает?

Едва мы с Раисой пережили первое потрясение, как подоспело второе. В самый разгар беседы про вонючего сурка ко мне подошел другой малыш и важно произнес:

— Оковка рома два тифоз.

— Что он имеет в виду? — подпрыгнула Рая.

— Оковка рома два тифоз, — сморщился мальчик.

— Вероятно, следует подковать мужчину по имени Рома, — предположила я.

— Думай, что болтаешь, — поджала губы Раиса. — Как ковать? Кого?

— Рому, — ответила я и быстро отошла подальше.

Если Раиса разозлится, она может с легкостью надавать оплеух, а рука у нее тяжелая, на моих щеках после затрещин всегда оставались внушительные синяки.

— Оковка рома два тифоз, — заревел, кажется, Саша.

— Вонючий сурок, — вступил со своей партией Паша.

Раиса вскочила с табуретки:

— Мне на работу пора.

И я осталась с голосящими пацанами.

Через три дня я отлично управлялась с братьями. Пашу с Сашей больше не путала: чтобы точно знать, кто есть кто, я нарисовала Саше на щеке чернилами крестик и не забывала каждое утро освежать метку. Наладилась и еда. Как только Паша заводил про вонючего сурка, я грозно говорила:

— Вот вернется мама и накормит тебя бурундуками, кротами и котлетами из ежа. А у меня вкусная каша, суп и пюре.

Паша замолкал и ел предложенные блюда. О вонючем сурке он вспоминал еще раз перед тем, как лечь спать. Малыш нежно целовал меня, потом садился в кроватке и с тоской говорил:

— Вонючий сурок!

— Он тебе непременно приснится, — обещала я и гасила свет.

С Сашей оказалось еще проще загадочную фразу «Оковка рома два тифоз» мальчик говорил лишь перед завтраком, обедом и ужином.

Я перестала искать в этой фразе скрытый смысл и весело повторяла за близнецом: «Оковка рома два тифоз». Далее трапеза шла без сучка и задоринки.

Нюша отсутствовала почти месяц, я привязалась к Саше и Паше, научилась понимать их язык. «Авав» — это собака, «айайай» — ругательство, «няка» — печенье, «гули» — прогулка, а «кой ночь» — пожелание спокойной ночи. Но «вонючий сурок» и таинственная фраза про «оковку ромы» попрежнему оставались загадками.

Когда Нюша, выбив для родителей новую квартиру, вернулась, Саша и Паша не узнали мать. Они теперь искренне считали своей родительницей меня и устроили жуткий крик, когда Нюша уносила их домой. Через час соседка вернулась и спросила:

— Требуют кику! Это что?

Я засмеялась:

— Это они так меня зовут, Кика. А вонючего сурка Паша не просил?

— Он их обожает, — кивнула Нюша. — Покупаю, когда вижу, сразу десяток. Жаль, долго не лежат и по цене кусаются.

Я опешила, но решила прояснить ситуацию:

— А где ты берешь вонючих сурков?

— В молочной, где же еще? — заморгала Нюша.

Действительно! Ясное дело, вонючие сурки лежат горой среди пакетов с кефиром и ряженкой!

— Как их готовят? — не вытерпела я.

— Ну дела, — покачала головой соседка. — Вилка, за фигом ванильный сырок готовить! Развернул бумажку и ешь!

Я чуть не свалилась со стула. Ванильный сырок! Паша вовсе не хотел увидеть на своей тарелке вонючего сурка! Бедный крошка жалобно просил самый обычный творожный сырок, а я ни разу не купила ребенку вкуснятину, иезуитски обещая:

— Он привидится тебе во сне.

Ну и кто я после этого? Наверное, Паша считает меня очень жадной и вредной.

— Может, ты в курсе, что такое «оковка рома два тифоз»? — задала вопрос Раиса.

Нюша заулыбалась: