Летучий корабль

Вечером 15 апреля мы с Роном, договорившись о встрече с Блатом в небольшом маггловском кафе в центре Лондона, пакуем под мантии составленный нами список, описи похищенного имущества и скопированные в архиве выдержки из перечней конфискованного у бывших Упивающихся. Мы думаем, что завтра это будет опубликовано, как мое интервью в «Придире» на пятом курсе, взорвавшее магический мир. Но магический мир с тех пор, кажется, несколько изменился, и давно живет по иным, взрослым законам. Мы свято верим, что Фадж уйдет в отставку, по крайней мере, уволит часть своих зарвавшихся заместителей. Ведь я и Рон герои, у нас иначе не бывает, у нас все всегда получается, на нас волшебные доспехи, а наше оружие разит без пощады.

Мы закрываем двери кабинета, нам остается метров пятьдесят до выхода из здания Аврората, как вдруг мы видим летящего прямо на нас Кингсли в темно-бардовой мантии. Полы ее развеваются, он энергично загребает руками, словно рассекая воздух. Сейчас он похож на разгневанного африканского бога, насылающего засуху или моровую язву на племя, посмевшее отказать ему в положенной жертве в праздник. Его лицо словно застывшая маска из черного дерева. И мы останавливаемся, завороженные этим зрелищем, крепко сжимая папки с документами в складках наших мантий.

- Поттер, Уизли, — быстро говорит он, подходя к нам, — сдайте ваши палочки. Вы арестованы за нарушение режима секретности.

И когда мы повинуемся, он добавляет уже чуть тише: — Разве я не говорил вам ничего не выносить из Аврората? — и он вновь повышает голос, почти кричит на нас: — Говорил или нет? Ничего не выносить! Говорил или нет?

В нас с Джинни общий дом на Гриммо я больше не попадаю.

10. Взрослые игры

Я только потом понял, что, когда со мной происходит что-то действительно страшное и непоправимое, в первые секунды мне просто кажется, что я ослышался, ошибся. Что стоит всего-то повернуть время на несколько минут вспять, и та точка, в которой сломалась моя жизнь, будет пройдена иначе, безболезненно. Что Кингсли не произнесет тех слов, что он сказал нам только что, а просто кивнет, проходя мимо, а мы отправимся дальше по своим делам, прокладывая всему магическому миру путь к новой, ничем не омраченной жизни, в которой министерские чиновники вспомнят о том, что хотя бы учительница маггловской начальной школы в свое время пыталась донести до них нехитрую заповедь: «Не укради!». Где не будут погибать авроры, охраняя чужое, присвоенное жадными руками добро. Все еще может быть хорошо! Остановись, время! Кингсли просто не мог сказать то, что он сказал нам только что. Разве не так?

Но нет, он действительно произнес те слова, так что, в то время как мы с Роном отдаем ему свои палочки и выкладываем из складок просторных мантий подготовленные для Блата документы, к нам с другой стороны коридора уже спешит конвой, дабы препроводить нас во внутреннюю следственную тюрьму Аврората. А Кингсли молчит, скользит по нашим лицам тяжелым печальным взглядом, старается не смотреть в глаза и забирает эти проклятые бумаги. Без единого слова. Невозможно повернуть время вспять, Поттер, ничего нельзя вернуть.

Но я не могу осознать этого еще довольно долго, мечусь по своей крохотной камере, продолжаю строить какие-то планы. Наивный глупый Поттер! Почему-то я думаю, что все, что нам с Роном можно вменить в вину, это должностное преступление — вынос этих чертовых документов и попытку придания их огласке. И даже допускаю мысль о том, что Кингсли вообще удастся все замять, ну, подержит нас здесь пару дней для острастки, а потом выпустит. Может быть, даже не выгонит с работы. Вот такой я оптимист!