Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора

— Самое выгодное для меня — это чтобы вы оставили меня в покое! — сердито сказал Кротев. — Вы не можете арестовать человека только за то, что он пришел на станцию выпить пару рюмок ракии. Там ведь было еще человек сто.

— Да, но они были обычные пассажиры. А ты что там делал?

— Что мне, сто раз вам повторять?

— Лжешь, Кротев… Ты тоже сел в поезд и вышел в Косере, именно там, где и Евтим Дыбев.

В маленьких глазках Кротева мгновенно появилось ледяное выражение. Он молчал.

— Верно ли это? Был ты в поезде?

— Был, — коротко и мрачно ответил Кротев.

— А почему ты нам солгал перед этим?

— Ничего я вам не лгал. Просто забыл. Я же сказал вашему человеку, пьяный был, не помню.

— Не таким уж ты был пьяным и все хорошо помнил, ты сознательно солгал нам.

— Пьяный был!

— Это неверно. Зачем ты был в Косере?

— Ну вот что, хватит выпытывать! — закричал Кротев. — Это мое дело, где я был!

И он замолчал. Димов еще несколько раз повторил свой вопрос, но Кротев не отвечал, взгляд его становился все мрачнее и мрачнее.

— Послушай, Кротев, ты что, не понимаешь, как осложняется твое положение? — вмешался Паргов. — Против тебя есть серьезные улики, а ты даже не желаешь дать объяснения. Почему? Наверное, их у тебя нет?

— А у вас какие доказательства? Как вы докажете на суде, что я его треснул колом? Ведь кто–нибудь должен был это увидеть?

— А ты откуда знаешь, что он убит колом? — вздрогнул Димов.

— Это все знают.

— Напротив, никто не знает. Мы нарочно выдвинули другую версию.

— Не знаю, какую вы там версию выдумали, а я больше на ваши вопросы не отвечаю! Хотите в суд — так в суд! Перед нем я оправдаюсь!

— Ты уже выпил? — спросил его Паргов.

— И это не ваше дело! Арестуйте меня! А потом уж мы разберемся, имеете ли вы право задерживать меня ни за что.

Делать было нечего, его посадили под арест. Некоторое время оба они смотрели друг на друга с недоумением.

— Опять пьяный! — неуверенно сказал Паргов. — Потому так и взбесился.

— А может быть, просто тянет время… Попытается выдумать какую–нибудь более приемлемую версию. После первого допроса он успокоился, не верил, что мы узнаем о поезде, а сейчас не знает, что еще выдумать. Надо сделать у него обыск. Я не верю, что мы найдем у него там кинжал, наверное, он уничтожен. Но если найдем светлую фуфайку, то действительно времени терять больше не нужно.

— А другие?

— Да, с другими так или иначе работу нужно продолжить. К вечеру возьми еще одного сотрудника и прогуляйся с Шутевым. Как знать, может быть, что–нибудь да выйдет.

— Нет, вот с Кротевым что–нибудь может выйти. У меня какое–то предчувствие.

Но у Димова не было уверенности в этом.

— Хорошо, работайте с группой, — сказал он. — Я вернусь в Н., если буду вам нужен, найдете меня в участке.

Но к вечеру приведите к нам и Кротева. Попытаемся еще раз поговорить.

Через четверть часа «газик» ехал по городу. И хотя дело их решительно продвинулось, Димов чувствовал себя угнетенным и неудовлетворенным. Больше всего его тревожило поведение Кротева — было в нем что–то неестественное, ненормальное. Очень трудно предположить, что убийца стал бы так держаться. Но, к сожалению, он не мог до конца разобраться в состоянии Кротева.

Если уж быть совершенно искренним перед собой, то надо признать, что он, Димов, пока разбирается в психологии только своих ближайших сотрудников. В Софии он чувствовал себя гораздо увереннее.

После обеда вернулись две группы. Обыск у Георгия Кротева не дал никаких результатов. Ничего подозрительного не нашли и у слесаря — кроме штыка, о котором он сам предупредил. И не требовалось никакой экспертизы, и так было видно, что штык пролежал без употребления с тех пор, как был привезен с фронта.

Последним из своей затянувшейся экспедиции вернулся Паргов. Он был чрезвычайно возбужден.

— Шутев сбежал! — воскликнул он еще в дверях. В первый миг Димов не поверил своим ушам.

— Сбежал? Но это невозможно!

И все же так оно и было. Паргов подробно рассказал ему все, что случилось.

Вместе с одним оперативным работником они повезли Шутева на рабочем поезде. Сели на то же место, на котором, по его собственным словам, сидел Шутев. Сошли в Косере, миновали железнодорожные пути и поднялись на маленький холм точно напротив станции.

— Вполне возможно, что его в ту пятницу и не видели, — говорил Паргов, все еще не отдышавшись. — Все пассажиры вышли с другой стороны поезда. Ну, слушай дальше. Мы шли более получаса быстрым шагом. «Где же твой участок?» — спрашиваю я его. «Еще немного», — говорит. Минут через десять приблизились мы к редкой рощице. И вдруг он побежал изо всех сил — прямо к рощице. Я ему крикнул, Милчо выстрелил два раза, но, слава богу, не попал…

— А ты?

— И я трижды стрелял в воздух. Но его словно кнутом подстегнули, еще быстрее понесся. Убежал, только мы его и видели…

— Ты прямо оттуда приехал?

— Да как сказать. Мы заехали только в Войниково, поставили засаду около дома Шутева. Тут я расспросил его жену. Действительно, бедная совсем парализована.

Она утверждает, что они не ели котлет с тех пор, как ее парализовало. Мяса в городе Шутев никогда не покупал, а в селе у них бойни нет.