Летос

– Все так, Мильвио. Но я бы с радостью обменяла свой дар на обычную жизнь для моих соотечественников. Чтобы никто не прятался по домам с наступлением сумерек, чтобы тот, кто умер ночью, не бродил среди живых, и чтобы никогда больше не видеть, как огонь становится синим. Вы тоже из тех людей, кто отдал бы все за такие способности, как у меня?

Светловолосый путник рассмеялся, и она подумала, что ей нравится, как звучит его смех.

– Я, сиора? О нет. Я из таких, кто никогда не хотел стать волшебником. От магии одни неприятности. Конечно, не всегда она зло. Указывающие тому примером, но… Хорошо, что волшебства осталось так мало.

Здесь она была с ним совершенно согласна.

Глава двенадцатая Законы Летоса

Летос похож на тарелку из тонкого фальнского фарфора, которую с высоты уронили на грязную мостовую, и осколки разлетелись во все стороны. Герцогство, разбросанное по сотне мелких и крупных островов, являющихся жалкими клочкам былого могущества, чужакам кажется пустынным и разобщенным. Но стоит присмотреться, и становится понятно, что каждый из живущих здесь соблюдает законы и правила, которые не дают скатиться стране во тьму и ужас. Ибо это вопрос выживания.

«Жизнь Летоса». Книга мореплавателя и торговца Эрада аль-Дамини.

Год 886 с момента сошествия небесного огня[15]

Вода была такого цвета, словно ее отлили из свинца. Тэо смотрел на море и чувствовал во рту привкус металла, думая о том, что создается впечатление: прыгни за борт – и ударишься о твердую поверхность.

Паром плыл по узкому фьорду с отвесными базальтовыми стенами, уходящими к сизым облакам. Со скал вниз срывались гремящие седые водопады, и холодные брызги воды долетали до пассажиров, а ветер, мечущийся где-то наверху, выл, как в каминной трубе, так жутко, словно сотни шауттов стояли на вершинах.

Лавиани тоже не нравился звук, Пружина то и дело видел, как она задирает голову, стараясь определить, где скрываются существа с зеркальными глазами.

Фьорд поворачивал на запад почти под прямым углом. Водяные колеса мерно чавкали, хрюли постанывали, но не устало, а от нетерпения, чувствуя близость человеческого жилья. Из воды к небу вырастала древняя стела, которую венчала каменная птица, самая большая из всех, что уцелели на Летосе.

– Альбатросы Скованного, – сказал Тэо неслышно подошедший Мильвио и оперся локтями о фальшборт. – Довольно величественное зрелище даже спустя века. Они попили много крови из Тиона и его сторонников. Каждый был крепче замка и опаснее целой армии. Прежде чем восставший ученик дошел до Талориса, ему пришлось уничтожить всех волшебных птиц.

– Уничтожить? Но этот цел.

– Магию, что жила в камне, – пояснил мечник. – Хотя, конечно, называть их работой Скованного – кощунство. Это произведение учеников Шестерых.

Альбатрос касался облаков спиной, Тэо даже не представлял, сколько весит каменное изваяние, которое было почти в два раза больше их парома.

– И что бы случилось, если бы асторэ сейчас появились здесь?

Зеленоглазый мечник посмотрел на акробата с иронией:

– Ты мне и скажи.

– В смысле?

– Да ничего бы не было, дружище! В птице же нет магии. Появись здесь асторэ, они могли бы делать все, что захотели. Петь песни, пить вино и радоваться жизни. В прошлые же времена альбатрос бы остановил их за пять лиг. Смотри! Наконец-то Арант!

Широкая, похожая на дубовый лист гавань казалась пустой и неприветливой. На ее берегах расположился самый большой город Летоса, окруженный с запада и востока синеватыми высокими сопками, далекие вершины которых уже успел покрыть белый налет снега – и сейчас они горели бледно-желтым из-за света клонившегося к горизонту, выглянувшего из-за облаков солнца. Ветер, не сдерживаемый преградами скал фьорда, носился над морем, словно одуревший от счастья пес.

Серые каменные дома с черными крышами и массивными дверьми и ставнями. Улицы уходили от воды вверх, к замку. Который даже спустя полтора тысячелетия с момента своей постройки был невероятно воздушен. Удивительные, темно-фиолетовые оттенки, высокие зубчатые стены с четырьмя тонкими башнями по углам. Пятая – самая высокая, такая высокая, что в пасмурные дни ее шпиль терялся в облаках, оказалась спиральной и словно выточенной из чистейшего льда.