Летописцы Победы

Гвардии старший лейтенант П. Головачев бил по врагу точно и расчетливо. Ему удалось убить обоих стрелков, повредить крыло, наконец, поджечь мотор. Боеприпасы кончились, а фашист продолжал «тянуть» на одном моторе. Тогда гвардеец подошел к «юнкерсу» вплотную и ударил по хвосту винтом. Разведчик перешел в беспорядочное падение. А Павел Головачев, выключив мотор, развернулся на обратный курс. Мастерски планируя с высоты, превышающей Эверест, советский ас привел самолет прямо на свой аэродром под Гросскальвегеном. «Ла-7» оказался целехоньким. Нужно было лишь сменить искореженный винт.

На следующее утро Павел Яковлевич Головачев на этой же машине снова поднялся в небо. А вернувшись из полета, читал в армейской газете репортаж о своем вчерашнем таране, иллюстрированный портретом, нарисованным Петром Островским.

Тут следует пояснить, что значило в короткий зимний день дать в номер портрет героя, да еще с самого далекого от редакции аэродрома. И дело не только в том, что связные самолеты могли сесть у штаба армии лишь до наступления темноты. А вот еще в чем: газеты воздушных армий цинкографий не имели. Но у нас был Петр Островский!

До войны он пятнадцать лет проработал в сталинградских газетах. В сентябре сорок первого вступил политбойцом в коммунистический батальон. Первый бой добровольцы приняли у Малоярославца. Отходили к Наро-Фоминску. В пути батальон влился в 113-ю стрелковую дивизию, состоявшую из ополченцев Фрунзенского района столицы.

«Перед отъездом на фронт, — вспоминает П.Островский, — друзья-цинкографы, особенно, помнится, М. Гаврилов, показали мне, как изготовлять штриховые клише, минуя механический фотопроцесс. Делали это так. На шлифованную цинковую пластинку литографской тушью наносился рисунок. Затем припудривали порошком канифоли, подогревали и травили в азотной и соляной кислоте. Где был рисунок, цинк оставался нетронутым, а на остальной площади кислота делала углубления, так что при печати с этими «пустыми» местами краска не соприкасалась. Трудность заключалась в том, что рисовать на цинке нужно было в обратную сторону, поэтому приходилось пользоваться зеркалом».

Этот способ был проверен в мирное время в выездных редакциях, а в войну мог пригодиться в полевых условиях. И он действительно пригодился.

9 апреля в 21 час 30 минут многотысячный гарнизон могучей крепости Кенигсберг под натиском войск 3-го Белорусского фронта капитулировал. Но Восточная Пруссия еще не была полностью очищена от гитлеровцев. У самого Балтийского моря огрызались недобитые дивизии противника. Наибольшая группировка скопилась западнее Кенигсберга на Земландском полуострове. Добивать ее советским войскам помогали авиаторы.

В середине апреля прилетел я в 213-ю ночную бомбардировочную авиадивизию. Ею командовал генерал-майор авиации В. С. Молоков. Тот самый, что в числе семи летчиков в зимнюю стужу 1934 года вывез со льдов Чукотского моря попавших в беду челюскинцев. Позднее В. С. Молоков возглавлял Гражданский воздушный флот страны. С этого высокого поста Василий Сергеевич вырвался на фронт.

Генерал познакомил меня с боевой задачей дивизии, посоветовал побывать в 15-м авиаполку. Дневную работу «Пе-2» и «Ил-2» в земландском небе ночью продолжали их легкокрылые собратья «По-2». Так было и на этот раз. Все три полка дивизии в ночь на 16 апреля но четкому графику беспрерывно, каждый своим маршрутом, заходили на конкретные цели. 15-й авиаполк летал в центре. Ему предстояло бомбить последний аэродром Земланда. Днем по нему били бомбардировщики и штурмовики. Они уничтожили и повредили несколько десятков самолетов, ни одному не дали подняться в воздух.

Наступили густые сумерки. В небе зажглись звезды. Вместе с командиром полка майором Т. Л. Ковалевым нахожусь на аэродроме. Машины поднимаются одна за другой. Труженики технических служб готовили их к полету за две минуты. Оружейники, например, с бомбами наготове встречали шедших на посадку «По-2», чтобы немедля подвесить бомбы под нижними крыльями. Экипажам в кабины подавали горячий чай и бутерброды: воины отказывались от отдыха.

— Разрешите мне полететь… — обращаюсь к Т. Л. Ковалеву.

— Ладно! Вместе полетим.

Мы залезаем в «По-2».

О боевой работе дивизии в ту ночь передал по телеграфу в ТАСС. Репортаж «Ночью над Земландским полуостровом» увидел свет. У меня сохранился номер «Вечерней Москвы» за 20 апреля, где он напечатан.

Передо мной выписка из представления майора Тимофея Алексеевича Ковалева к званию Героя Советского Союза:

«На фронте налетал 1342 часа, из них ночью 1025 часов. Доставил партизанским бригадам 182 тонны оружия, боеприпасов и 42 человека, следовавших в тыл противника по особым заданиям командования. Вывез из тыла 205 раненых и партизан, сбросил на объекты противника 10,6 тонны бомб. Кроме того, по заданию связи им перевезено 52 офицера и 870 килограммов груза».

Добавлю: на фронте Ковалев с начала войны. До того работал инструктором авиашколы Осоавиахима.