Летописцы отцовской любви

- Опомнись, отец. Ей уже двадцать семь, - говорю я ему с отвращением. Дело твое, но по мне, так уж лучше скажи, что целуешь ее взасос, только прошу: не посылай ей воздушных поцелуев! Такого пылкого проявления отцовской любви я, факт, больше не выдержу:) .

В пятницу смрад становится почти невыносимым. Я non stop распахиваю настежь окна, но и это ни черта не помогает. Полный прокол! Я, само собой, знал, что разлагающийся труп смердит, но чтобы так?!

Так дико смердеть, видать, может только критик.

- Из подвала несет, - убежденно говорит папахен.

- Серьезно, сержант?

- Я спускался туда посмотреть. По-моему, от угля воняет.

- Наверно, под ним труп, детектив Коломбо, - говорю я, однако начинаю малость нервничать.

- Уголь, однако, так вонять не может, - качает головой фатер.

Я подхватываю подкинутый шанс и говорю:

- Может. Шахтеры на него после смены всегда мочатся - это такой профессиональный обычай. Такой шахтерский ритуал.

- Чушь порешь, парень!

- Фиг тебе чушь! Это еще со Средневековья идет. В Кутна-Горе, к примеру:

- Там вроде серебро добывали, - вздыхает фатер.

- Так и на серебро ссали после смены:

- Сегодня не Рождество, - автоматически напоминает мне фатер.

- Вот почему у ихней патронессы - у святой Барбары - на всех картинах того времени закрыты глаза. Ты про это никогда не слыхал?

Фатер делает самый что ни есть скептический вид.

- Идет такой смрад, что на этот уголь они скорей всего даже... - не договаривает он. Сегодня не Рождество.

- :насрали, хочешь сказать?

- Сегодня не Рождество.

- И ты еще удивляешься? За те гроши, что они там теперь получают?

2.