Летописи Дорна. Белый воин

Сколь корил он себя, что дал добро на её желание. Благо дружинных дал в провожатых. Только дружинные те сами, как дети малые, – молоко на губах не обсохло. Ох, не сберег он дитятко Творцом даденное!

-Альди со своим десятком тоже не воротился, канул, словно камень в море. Из Ульма только по морю выжившие приходят, да страшные вести приносят.

-На всё воля Его, друг мой, – старый служитель единственного у лоримов храма Творца, мудрый друид Ваянар сидел рядом с уставшим ярлом и тонким железным прутом двигал уголья в очаге. Прозванный в народе Вещим, мудростью своей и вежеством он снискал уважение среди лоримов. Ваянар являлся единственным учеником давноушедшего за Берег Валлиса Мудрого, легендарного друида, воспитывавшего два поколения конунгов Мирольма, отца и деда нынешнего правителя стольного городища.

Деды Рыжебородого и Седовласа сложили свои головы около двух сотен зим назад в страшном бою за Холодным морем, поддерживая своих союзников, из ставшего уже сказкой для лоримов, Меленвиля. Вернулся тогда только Морской Волк, крепкий барркан (судно лоримов, схожее с древними скандинавскими драккарами). Оставшиеся в живых вои сказывали, что нет более Династии Королей, и что правит теперь теми землями Тьма.

Вот уже больше двух сотен зим нет никаких вестей из-за Холодного моря. Да и сами лоримы более не плывут в те проклятые края. У самих проблем хватает: то мор среди скота, то прошлой зимой несколько баррканов не вернулось из моря, а теперь вот – орда таркская, будто волна морская затопила землю лоримскую.

Вещий Ваянар воспитал рано оставшегося без родителей Икера. Матушку его, будущего ярла Хирмальма, унесла поганка (один из разновидностей моров), не пощадила болезнь проклятая ни крестьян простых, ни жену ярлову. А отец погиб на охоте от когтей грозного повелителя Ледяного леса – ра-хана. Вот и остался младенец сиротою. Взял его тогда на воспитание сам Ваянар Вещий, и выковал он из него мудрого Икера Седовласа. Всегда помогал и увещевал он советом юного ярла Хирмальма. Так и по сей день, в самые трудные часы для лоримов, Седовлас, как когда-то во времена своего отрочества, делился со своим учителем самым сокровенным и наболевшим. Только здесь, в древнем храме, построенном ещё предками их народа, грозный владыка самого сильного из городов острова Норты, мог снять с себя личину уверенности и непоколебимости, враз становясь уставшим и измученным стариком.

-Что делать, учитель? Не уберег чадо. Где она сейчас? Может, белеют её косточки где-то посреди леса? Никто не видел моей Наюшки, – ярл всё также сидел, опустив тяжелую голову, с горем в голосе обращаясь к своему другу и учителю, заменявшему ему его отца все эти годы.

-Нет, сын мой, не такой я видел судьбу твоей кровинушки. Другой путь у Анаи дочери Икера Седовласа, – уверенным голосом, смотря на угли в очаге, произнёс Ваянар.

Икер словно ожив, поднял голову и с надеждой посмотрел на старого друида. Никогда ещё не ошибался Вещий. Чем больше зим проходило, тем чаще стал запираться в святилище старый друид, испрашивая Творца Волю Его. Лоримы со всех окрестностей, как ближних, так и дальних, приходили к мудрому старцу испросить вещего слова.

-Помнишь ли старое эльфийское пророчество, часть которого дошла до наших дней? – друид вдруг спокойно посмотрел прямо в глаза ярлу.

-О той красивой сказке, которую ты рассказывал мне часто на ночь, когда я был совсем юным? – спросил, коротко улыбнувшись Икер.

-Да о ней, сын мой, – в отличие от своего воспитанника, Ваянар не улыбался. В его серых мудрых глазах отражался огонь жаркого очага. Он вдруг громким сильным голосом, словно громом отразившимся в древнем своде святилища, произнёс:

-Так вот, послушай, единственный оставшийся в живых, ярл лоримов! Да, да, последний! Узрел я, нет более стольного Мирольма, пал он, словно подрубленное одинокое древо, посечённое тяжелой тёмной секирой! Остатки мирольмской дружины с бабами да детьми идут сюда по морю хоронясь!

Пришли дни пророчества древнего, которые изменят всю дальнейшую жизнь народа нашего!

Ворог хитрый и сильный, да не тот, что виден глазу человеческому, ведёт орду Тёмную.

Настали последние времена прежней жизни! Грядут перемены, за которые заплатит народ лоримов кровавую плату! Настало время, сын мой! Настало!

Замолчав, старик, казавшийся только что самим посланцем Творца, вдруг как-то осунулся и безжизненно осел на камень. Ярл подскочил к своему учителю и подхватил его сухое лёгкое, словно птичье пёрышко, тело, на руки. По старому, испещрённому тысячами морщин лицу, прошла волна утомления. Икер только сейчас заметил, насколько постарел его названный отец. Глаза закатились, старческий рот немного приоткрыт, сухая грудь еле вздымается, вдыхая воздух святилища.