Летописец с кинокамерой

Мне тоже, как и ему, захотелось этой совместной работы, как на «утро наших дней»; она представлялась увлекательной, легкой, верилось в ее удачу... И вот однажды, встретившись у Кармена на квартире, мы начали диктовать стенографистке первые эпизоды сценария. Воображение наше заработало, сюжеты рождались один за другим, мы диктовали наперебой, щеголяли друг перед другом находками, метафорами... Хорошенькая глазастая стенографистка едва поспевала за нами. Из соседней комнаты жена Кармена Нина кричала сонным голосом: «Что вы так расшумелись ни свет ни заря, я еще хочу спать...» Но мы не могли утихомириться, пока не отдиктовали страниц двадцать.

Это был сценарий о строительстве нового здания МГУ. Почему он остался недописанным? Сейчас на это трудно ответить. Наверное, потому, что требовательные наши профессии призвали нас к другим темам и разлучили друг с другом. Но судьба все же снова свела нас в работе, хотя и не так, как мы предполагали.

Я уехала в командировку в Баку, писать о морской нефти. В те дни на Нефтяных Камнях гремело имя бурового мастера Михаила Каверочкина. Я собралась переправиться к нему на буровую, но мне отсоветовали: Каверочкина ждали в городе, он должен был вскоре вернуться на берег.

Наконец день возвращения наступил.

В новом поселке, по жаркой, залитой солнцем улице с победными криками бежали ребята, загорелые, с облупленными от солнца носами и щеками. Ребят было множество, целая армия, и бежали они посреди проезжей части, остановив движение. За ними шли родные, друзья, соседи, у одних были в руках цветы, другие несли сумки, в которых желтели дыни и матово светились тяжелые гроздья винограда.

Труд бурового мастера

 В центре этого удивительного шествия шагал сам Каверочкин: широкоскулое его лицо сияло. По одну сторону от Каверочкина шла его жена, а по другую - мать, высокая женщина, прямая, как ружье, в черном платье и черном платке. Мать шагала молча, торжественно, глядя поверх всех голов в какую-то видимую ей одной точку.

  По пути Каверочкин остановился у киоска с надписью «Минеральные воды»; в ящиках рядом со славянской водой было выставлено шампанское. Он купил, наверное, с десяток бутылок шампанского, и мальчишки, расхватав из его рук горячие от солнца бутылки, ликующе понесли покупку к его дому. Стол, в большой комнате уже был уставлен южным угощеньем: пылали помидоры, благоухала икра из синих баклажан...

Каверочкин сел на почетное место; рядом, не снимая черного платка, села мать, ее лицо по-прежнему было торжественным и строгим. Послышались залпы открывающихся бутылок; теплое шампанское с силой вырывалось из горлышек. Вместе со всеми пила за здоровье хозяина и я, наслаждаясь открытой доброй радостью этой встречи мастера, вернувшегося на берег после долгого отсутствия. Что такое Нефтяные Камни, я узнала, побывав там сама.

Только тогда я поняла, сколько мужества и силы требует труд бурового мастера, день и ночь борющегося со стихией, когда скалистый островок, на котором установлена вышка, сотрясается от ветра и ударов тяжелых воли...

Настал день, и я встретилась с Каверочкиным снова. На этот раз я увидела его не в море и не на берегу, а на экране, в фильме «Повесть о нефтяниках Каспия»[11] Романа Кармена.

Странное чувство я испытала, смотря на экран. Я забыла, что хочу писать об этом фильме, забыла о просмотровом зале, о том, что сижу в зале не одна, а с мастерами кино, тоже пришедшими на просмотр. Мне чудилось, что вернулись дни юности, казалось, что я снова, как раньше, была на съемке вместе с моим другом, и Кармен снимал именно то, что было мне всего важней. Вот Каверочкин в мокром брезентовом плаще стоит на сотрясаемой штормом вышке, и слова его команды, обращенные к подручным, смешиваются с грохотом волн. А вот он в короткие минуты отдыха - загорелый, усталый человек с детскими голубыми глазами. Он присел не то на доски, не то на ящик, он молчит, уйдя в свои мысли, обветренное его лицо полно спокойной, простодушной доброты...

Голос человека с кинокамерой в руках

 Когда налетел небывалой силы шторм, Каверочкин погиб, не покинув своего поста на разведывательной буровой...

Кармен долго жил в море вместе с нефтяниками, по-настоящему полюбил их — не только как героев фильма, но как близких друзей. Спустя несколько лет он сделал о нефтяниках второй фильм, «Покорители моря»,- обе работы ему были по-особому дороги. За создание двух этих фильмов Кармен был удостоен Ленинской премии, - и какое же это счастье для мастера, когда награжден не только его труд, но и его открытое людям сердце...

Годы шли, ни для кого они не проходят бесследно, но, казалось, Кармена их власть коснуться не может. Он по-прежнему был бесстрашен, легок, подвижен, по-прежнему оказывался в «горячих точках», как бы далеко на земном шаре они ни находились. Но где бы он ни был: в джунглях Вьетнама, на Кубе или в Чили, - его не оставляла мысль о главной работе, которую он видел для себя впереди. Он мечтал создать документальную киноэпопею о Великой Отечественной войне.