Летописец отчуждения

- Очередная загадка Зоны. Люди попадают на определенный участок и каменеют. Ее не то что детекторами, даже болтами не определишь, - отмахнулся тот.

- А зачем стрелять?

- Слушай, ты задаешь охрененно много вопросов. Отвали.

Зычно хлыстнул выстрел.

- Пиндос, - прокомментировал Бочка.

От плеча откололся кусок и упал на землю.

Промазал.

Вот тебе и снайпер, меткий душегуб. Со ста метров в «молоко».

Смертину померещилось, что по камню потекла струйка крови. А парень так и завис на одной ноге. Вкопали его что-ли?

Сектант снова прицелился. На этот раз выдержал паузу, стараясь угомонить подрагивающий ствол. С такой штуковины удобней с опоры.

Выстрел карабина сродни резкому хлопку ладоней в пустом зале. Его тут же подхватил воздух, разрывая на клочки и растаскивая по округе.

На этот раз голова разлетелась в дребезги. Каменное тело осталось стоять, будто древняя греческая статуя после набега персов.

- Не стоит по верху, - резюмировал Бочка, пополняя магазин двумя патронами из кармана.

На втором взгорке было удивительно спокойно. Коричневая травка, несколько чахлых деревьев. Дальше рощица становилась гуще и ширилась целым лесом. И ни души. Может по ночам и шастали, а сейчас никого. Даже собаки завалящей. Рябой с надеждой посмотрел в ту сторону. Узбек перехватил его взгляд:

- Там вход в «ведьмин круг». Я знаю только два. Здесь и в выжженном лесу. С горки изумительный такой домик виднеется посреди единственного не пострадавшего от пожара клочка. Туда частенько заходят, но никогда не возвращаются. А здесь просто лес. Небольшой, но не выпустит. Только по воде.

Совсем без вариантов. Зенками своими узкими так хитро на всех посматривает, будто прикидывая, у кого сдадут нервы.

- Больше на шампунь похоже, - Саян наклонился и попробовал ухватить клок пены. Пузырьки тут же полопались.

Кляп хладнокровно двинулся вперед, бережно подняв над головой РПК. Ничего не оставалось делать, как тащиться следом.

Добраться бы быстрей между тех холмиков. Там уже сухо, там столб. Чертовы холмики. Так и мозолят глаза, будто хотят сбежать.

Алексей чуть не потерял сапог. Вот он дурище! Кто же в такой обувке по шейку лезет. Вмиг слетят. Он поднырнул, пытаясь снять хотя бы один. Неуклюже побултыхался. Жижа была теплой и ничем не пахла. Только поигрывала на солнце радужной бензиновой пленкой. Странно, что не пахла, мразота такая. Должна вонять, ведь синяя совсем.

Едва не намочил дробовик. Брезгливый, гад, влаги не любит.

Алексея вдруг охватила непонятная ярость. Вот он вожакается как червяк, а сапог снять не может. Хоть ты тресни, лопни и расколись на двадцать частей. Пальцы скользят по резине, и нога сама собой давит ко дну. Хоть бы какие шнурочки на край привязали.

- Рябой, подержи, - умоляюще передал он тому ружье и рюкзак с камерой.

Вновь нырнул, погружаясь с головой. Уши моментально заложило.

- Какая дрянь, - выдохнул стрингер, когда выплыл. Сунул сапоги под мышку, - Какая дрянная дрянь… Давай.

От носков там еще что-то оставалось. Совсем чуть-чуть. Обе ступни покрывали смачные кровавые мозоли, и теперь синий шампунь постепенно проникал под кожу. Щипало просто кошмарно. Смертин даже сморщился от неприятных ощущений и ускорился в меру своих возможностей.

Какие замечательные холмики. Милые. Такие ровненькие. Как две девичьи груди. А между ними одинокий столб. Топорщится коричневым пятном, тварь такая. Быстрее вы, что ли!

Жижа уже дошла до подбородка. Саян поплыл, плюхая руками, а больше винтовкой - ростом не вышел. Плакала его огневая мощь. Это вам не дубовый «Калашников», с которого хоть из лужи лупи.

Смертин как астронавт старался подпрыгнуть как можно выше, с силой отталкиваясь от дна. Когда он готов был заверещать от негодования, начало мелеть.

Вот они холмики. Вот они родимые. Сейчас. Все будет. Еще с десяток шагов.

Между пальцами ног мнется что-то нежное и наверняка мерзкое. Похоже на ил, но стократ мягче и ворсистей. Травка подводная. Носков, почитай, совсем нет. Как же теперь обуваться?

Кляп выбрался, повернулся. Лицо окаменело. Не так, конечно, как у того парнишки, но что-то близкое и тревожное. Предельно собран и машет руками, мол, скорее, сукины вы дети.

Алексей боялся посмотреть за спину, потому что такое лицо у узбека в основном, когда все плохо. Ну, точно. И пулемет уже к поясу тащит, и глаза заблестели. По усам течет синюшная дрянь. Тоже, поди, окунулся.

Вот и берег. Не пески Калифорнии, но сойдет. Быстрее.

Стрингер на корячках прополз вперед, скользя ладонями по грязи. Впечатал дробовик, да так, что аж чавкнуло. Прикладом в основном угодил, главное чтобы в ствол не затекло. А рюкзак… да бог с ним, еще пара клякс картину не испортят.

Он готов был обнимать по очереди и столб и холмики. Только Саян тоже засуетился.

Надо оглянуться, но страшно. Так не честно. До столба-то он дошел. Можно даже дотронуться. Две сваи и просмоленное у основания дерево. Прямехонький, как Пизанская башня.