Летописец

Актеон понимал, что он ничем не лучше остальных прихожан. Мы все не живём, а просто убиваем время.

В обязанности Актеона как священника входило посещение местной тюрьмы. Здесь жизнь протекала по своим, более суровым правилам. Это был совершенно другой мир.

Актеон никогда не забудет свой первый визит в это мрачное место.

Когда тяжёлые ворота за Актеоном закрылись, он физически почувствовал на себе взгляды охранников и заключённых, подметающих тюремный двор. Путь от тюремных ворот до административного здания, где Актеона ждал начальник тюрьмы, показался ему длиной в километр.

Тюремный социум, с которым столкнулся молодой священник, был жёстким и не укладывался в стройную систему его предыдущих умозаключений. До этого он мог наблюдать жизнь обычных прихожан, которые отличались друг от друга только местом проживания и достатком. Но тюрьма была особым миром.

Актеон, постепенно знакомясь с заключёнными и охранниками, неожиданно для себя осознал, что тюрьма – это модель общества в миниатюре. Здесь тоже была иерархия – сильный и влиятельный преступник окружал себя сторонниками, готовыми выполнять каждое его желание. Те же, в свою очередь, находили себе тех, кто был слабее и не имел весомого авторитета. И так происходило до самой низшей ступени тюремной иерархии.

То есть каждый индивидуум находил более слабого, чтобы поднять в собственных глазах свою значимость.

То же самое было и в обычном обществе горожан. Просто в тюрьме это было видно очень ясно, там было только два цвета – белый и чёрный. И всех, кто пытался сопротивляться и пользоваться полутонами, тюрьма безжалостно перемалывала.

Актеон исповедовал в тюрьме не только заключённых. Охранники тоже охотно делились с ним наболевшим. Молодой священник столкнулся с тем, что всё общество больно – кто-то разуверился в справедливости, кто-то подсиживал более удачливого коллегу, кому-то изменяла жена, кто-то сам изменял жене, кто-то ненавидел начальство, считая его виноватым в том, что жизнь не удалась.

Когда подходила очередь исповедоваться заключённым, Актеон никогда не знал, какой спектакль его ждёт. Некоторые уголовники дурачились, говоря ему то, что он хотел услышать, и тем самым пытаясь обмануть священника. Он внимательно слушал длинные, душещипательные рассказы о семье, оставленной на воле, о несправедливости жизни и мысленно улыбался. Актеон вступал в диалог, умело задавал наводящие вопросы и выводил заключённого на чистую воду. Поняв это, люди реагировали по-разному – кто-то злобствовал, кто-то плакал, кто-то начинал говорить без остановки.

В такие моменты Актеон молчал – он давал человеку показать своё истинное лицо.

Тюрьма была мощнейшим переломным местом, где с людей безжалостно срывались маски, а вернее, они просто меняли маски, подстраиваясь под новую реальность.

Две исповеди особенно запомнились Актеону – исповедь бывшего чиновника и исповедь вора.

Чиновника он знал ещё до его заключения. Когда-то тучный и дородный мужчина занимал высокую должность в одном из госучреждений. Но был пойман с поличным, когда брал взятку, чтобы позволить местному бизнесмену получить подряд на строительство.

Когда Актеон увидел этого человека на исповеди, в первую минуту он его просто не узнал. Подобострастная поза, заискивающий взгляд, а ведь когда-то он вершил судьбы целого городка и казался Актеону умным, сильным и влиятельным. Несколько месяцев, проведённых в тюрьме, изменили мужчину полностью.

– Вы, я вижу, не узнали меня, – произнёс заключённый, испуганно глядя на Актеона и теребя в руках тюремную шапочку.

Чиновник по привычке поднял правую руку, чтобы поправить несуществующий галстук, но быстро её отдёрнул.

– Всё меняется в этом мире, – он заискивающе захихикал, – Как говорится… от сумы и от тюрьмы…

По его лицу потекли слёзы, и он начал свой рассказ.

Привыкнув к высокому положению на свободе, здесь, в тюрьме, этот человек прозябал на низшей ступени тюремной иерархии, куда его определили сами заключённые – многие из них помнили, каким чванливым и вороватым он был по жизни.

Актеон поймал себя на мысли, что ему совершенно не жалко этого человека. Хотя полностью винить мужчину было нельзя – именно сложившаяся система дала возможность слабому, глупому и безвольному человеку сделать головокружительную карьеру.

Но жизнь всё расставила по своим местам…

Вторая встреча, запомнившаяся Актеону, была с вором-рецидивистом. Умный, независимый, он занимал в тюрьме среди заключённых верхнюю ступень иерархии. Актеона поразили аристократические манеры этого человека.

Тёмно-карие глаза-бусинки с лёгким прищуром буравили священника. Мужчина сел напртив, не проронив ни слова, внимательно глядя в глаза Актиона, и молчание тягостно повисло в маленькой комнатке, служившей тюремной исповедальней.

Обычно Актеон пытался по лицу определить, что за человек перед ним.

– И не пытайтесь! – вор медленно, с достоинством смахнул пылинку с серых казённых брюк и поменял ноги, положенные одна на другую.

– Что не пытаться? – не понял Актеон.