Летописец

Неожиданно я услышал женский голос. Судя по тону, обладательница звучного сопрано проявляла недовольство. Краем глаза я заметил, как стайка девиц моментально снялась с насиженного места и упорхнула в неизвестном направлении. Во дворе остались я и белокурая королева Фая. Как говорится, не было печали…

Длинноволосая блондинка грациозно приблизилась ко мне и со всех сторон осмотрела мускулистую фигуру. Сейчас я смог детально рассмотреть черты лица красавицы и понял, что если бы глаза были чуточку теплее, то ее можно было бы назвать мисс Нидерланды. Именно в том краю на Земле расцветают аналогичные бутоны. Овальное личико, большие голубые глазки с длинными каштановыми ресничками, брови вразлет, пропорциональный слегка вздернутый нос, губки бантиком, округлый подбородок с небольшим углублением и на щеках миленькие ямочки. Прелесть. Из всех нежелательных для общения женщин, мне попалась самая опасная — жена конунга. Как там говорили: «Гулять так с королевой, воровать так миллион»? Женщина выглядела лет на двадцать пять, но я знал, что у конунга есть десятилетний сын. Возможно, она вышла замуж в пятнадцать, тогда все сходится. Для меня она слишком юна и годится как минимум в дочки, а вот маг Костóнтис в родном мире выбирал себе женщин именно такого возраста. Чтобы и не взрослая, но и не сопливая малолетка. Двадцать пять, двадцать семь лет. Как раз его размер. Лично меня смущал только один факт, сейчас я совершенно не возбужден. Ну ни капельки. Вроде передо мной стоит самая красивая женщина западных ваннов, а я не желаю заключить ее в объятья. Раз инстинкт самца не включился, я смог трезво оценивать события.

Перво-наперво я перешел на магическое зрение. Энергетика блондинки оказалась насыщенной, а в области пупка светилась маленькая горошина. Однако ускоренное движение потоков переливающейся ауры показывал, что женщина возбуждена, но не в сексуальном плане. Складывалось впечатление, что она готовится совершить деяние, смысл которого оставался для меня загадкой.

Фая осмотрела мой торс, и стало заметно, что зрачки на голубой радужной оболочке расширились. Сейчас что-то будет. Непонятно из-за чего, но я начал громко хохотать. Я ржал громче гнедого жеребца, проявляющего недовольство. Схватившись за живот, я согнулся и, дождавшись появления нескольких стражником, постепенно успокоился. Со стороны казалось, что у меня истерика. Блондинка с недоумением оглядывалась и фыркала, как норовистая кобылка. Я медленно выпрямился и, вытирая слезы с глаз, широко улыбнулся.

Зрачки Фаи снова сузились и она, схватив посох, протянула его мне.

— Уезжай из моего города, чужак. И старую каргу прихвати. Нечего ей делать во дворце. — Стражники что-то спросили жену конунга, но она, продолжая держать артефакт, ответила: — Он — безумен. Увидел меня и начал смеяться. Нет, он меня не трогал, и ничего не говорил. Я расскажу об этом безумце конунгу. Нечего ему делать в городе. Уль, проводи меня.

Как интересно. Оказывается найденыш стоял во дворе и чего-то ждал. Вероятнее всего именно он должен был стать свидетелем моей «попытки изнасилования» королевы, но мой громкий смех смешал карты и привлек внимание обычных стражников. А не пора ли мне выпотрошить этого морального уродца? Слишком часто он пытается мне вредить. И судя по тону, которым говорила Фая, этот мерзавец человек не Цуц-йорда, а королевы. И как поступить? Оказывается, главной движущей силой дискредитации Мих-Костóнтиса является жена конунга. Ну я, по крайней мере, так думаю. А логика и законы жанра это подтверждают.

Разумеется, я не являюсь истинной в последней инстанции и могу ошибаться, но я уверен, что она собиралась устроить спектакль с изнасилованием. Понять бы, чем я ей не угодил? Хотя, для нее любой неподконтрольный человек является потенциальной угрозой благополучию ее замкнутого мирка. С королевой воевать бесполезно, Аль-йорд обязательно встанет на ее сторону и будет прав — она мать его десятилетнего сына и пятилетней дочери. Она носит в чреве маленький зародыш, и если ничего не изменится, то к началу зимы станет матерью третьего ребенка. Это основное, но есть и другие мелочи, так что уезжать надо из города и Миду прихватить. Если меня не будет рядом, то Уль обязательно что-нибудь отчебучит, потому что королева «даст добро».

Я зашел в сарай и рассказал знахарке об инциденте и собственных выводах. Она вздохнула и попросила посидеть рядом с Ильгой, а сама вышла. Вскоре она вернулась с двумя крепкими мужчинами. Они принесли носилки и, погрузив молодую мамашу, пошли в сторону реки. Там у причала стояла большая лодка с парусом. До размеров ладьи или дракара она не дотягивала, но пассажиров приняла. Мида взглянула мне в глаза и сказала:

— Иди к ведуну и не выходи ночью. Завтра он вместе с тобой отправится к древним камням. Забери коней и не бойся, никто не тронет одноглазого.

— Бойся? С чего ты решила, что я боюсь? — поинтересовался я.