Летописец

— Это было мое слово. После третьего покалеченного конюха, я пообещал отдать этого злобного жеребца любому, кто оседлает эту скотину. Даже Цуц пытался, но после неудачи хотел отрубить ему голову, — с усмешкой сказал конунг. — А мне этого жеребца подарили в знак уважения. Наверное, рассчитывали на то, что я сверну себе шею. Тонкий ход. Вроде как подарок ценный, а на самом деле ничего не стоит. К тому же после могут пустить слух, что если я не справился с жеребцом то, как могу управлять племенами?

— Хм, дипломатия, мать ее так, — хмыкнул я. — Не обещаю, что мы с гнедым подружимся, но то что я попытаюсь это факт. Но только давай после завтрашнего боя, а то выходить на поединок с отбитой пятой точкой совершенно не хочется.

— Разумно, — согласился Аль-йорд. — Если ведун прав, то боги не позволят тебе погибнуть, а значит, с тебя снимут обвинения в колдовстве. Летом мы пойдем в поход, и если отношение ваннов к тебе улучшится, то я позову тебя с собой. Мы пока не решили, куда идти, но думаю, добыча будет знатной.

— Я обдумаю твое предложение, — ответил я. — С некоторых пор я перестал загадывать и строить планы на будущее. Сейчас настал такой момент, когда просыпаясь утром, я не уверен, что усну вечером. Пусть все идет своим чередом.

— Ты мудрый человек Мих-Костóнтис. Твоя задача на завтра: убрать из имени прозвище — колдун и оставить только берсерк. После победы я подарю тебе шкуру медведя. Это будет не тот зверь, которого ты убил, но когда его шкуру обработают, мы их обменяем, — заверил меня конунг.

— Тогда до завтра, — произнес я и направился к выходу.

За мной из комнаты вышла знахарка Мида, которая внимательно слушала слова конунга. В нашем диалоге она не участвовала, так как за посох держался только Аль-йорд, и Мида не понимала того, что говорил я. Но, вероятнее всего она догадывался о том, что я отвечал. Она положила руку на посох и спросила:

— Ты уверен в победе?

— Нет.

— Тогда зачем согласился на бой?

— А был выбор? — изобразил удивление я.

— Ты мог отказаться или потребовать поединков по очереди.

— Это не честно, я — верхом, они — пешком. А трое на одного хоть как-то компенсируют тот факт что я на коне, — пояснил я.

— Против тебя выйдут знаменитые братья иверги, — сказала Мида. — Они если и меньше Цуц-йорда, то ненамного. Они всегда действуют слаженно, так что могу сказать, что у тебя почти не будет возможности увидеть заходящее Светило.

— А что скажешь об обещании подарить гнедого?

— Ты уверен, что сможешь его укротить? — удивилась знахарка.

— Нет, я просто так спрашиваю, — пожал плечами я. — Обдумываю варианты.

— Завтра тебя убьют. Я уверена, что если ты попытаешься создать огненный шар, тебя утыкают стрелами, — сказала Мида. — Тебе надо бежать. Я знаю тайные тропы и выведу тебя в лес.

— Зачем?

— Если ты выйдешь против братьев, тебя убьют, — пояснила знахарка.

— Ты мне лучше вот что скажи, у этих братьев много родни?

— Иверги из воинственного рода. Их ярл был претендентом на кресло конунга, — пояснила Мида. — А почему ты спрашиваешь?

— Один знакомый моего знакомого повздорил с влиятельным родом и решил вырезать всех в племени, чтобы никто не стал мстить его близким. Под нож попали мужчины и отпрыски мужского пола, — рассказал я историю из одной рукописи. — Вот я и хочу узнать, многих ли придется резать?

— Ты так уверен в победе? — воскликнула знахарка.

— Знаешь Мида, я сказал эти слова конунгу, но теперь повторю: жизнь настолько непредсказуемая штука, что засыпая в постели, я не уверен, что увижу рассвет, так что нужно наслаждаться сегодня, пока есть такая возможность.

— Ты думаешь, что боги не дадут тебе погибнуть? — с подозрением спросила она.

— Есть такая фраза: на Бога надейся, а сам не плошай, — сказал я. — Завтра посмотрю на этих братьев, и там видно будет. Я вот что хотел спросить: зачем тебе пытаться меня спасти? Я для тебя никто. Не муж, не любовник, не родич. Просто новый знакомый. Пламенных чувств ко мне я в тебе не ощущаю, так что никак не могу понять, что движет тобой?

— Пламенных чувств? — с удивлением произнесла знахарка. — Ха-ха-ха! Лет сорок-пятьдесят назад я бы испытала к тебе желание и хотела бы от тебя сына или дочку. Но сейчас я стара и мне это давно не нужно. Ты можешь понять, что я тебе благодарна? Ты избавил ваннов от земляного дракона. Именно колдун победил монстра, а теперь конунг пытается лавировать между племенами, чтобы усидеть на кресле. Ради власти он готов пойти на предательство того, кто спас его от неминуемой смерти. Думаю, и сотни ваннов не хватило бы, чтобы победить дракона. А теперь вожди расслабились и не могут спать спокойно. Они знают что тот, чьи деяния затмили их подвиги в походах, продолжает жить. Для этого они и захотели тебя убить. Конунг бы рад тебя приютить, но Кор-иверг — вождь племени, не позволит настолько усилиться Аль-йорду. Он сам хочет стать конунгом.

— После победы над братьями, я вызову на поединок этого вождя, — выдал я очередной «перл» от неожиданно пробудившейся импульсивности.