Летопись Велигаста

— Много веков тинг был тем неприкосновенным полем, на котором все его участники могли решать любые вопросы; а время, в которое проходил тинг, объявлялось абсолютным перемирием между враждующими сторонами. Нарушая этот закон, ты совершаешь очередное преступление против королевства. А ты их совершил достаточно. Не усугубляй же свою вину, Турмод. А, кроме того, выгляни-ка в окно. Что ты там видишь?

Турмод выглянул в узкое окно. То, что там увидел, неприятно поразило его. Вокруг дворца стояли и сидели многочисленные воины. По их виду нельзя было не признать в них воинов сторонников Серварда. Казалось, они отдыхают и мирно ожидают своих господ, но их расстановка и многочисленность не могла обмануть опытного воина, каковым был Турмод. Он понимал, что они стоят здесь неспроста — в случае возникновения каких-либо осложнений они могли захватить дворец и отбить арестованных у стражи. Немногочисленный гарнизон дворца не смог бы им оказать должного сопротивления. Все остальные воины гарнизона располагались снаружи дворца, и помощь оказать вряд ли бы успели. Турмод опытным глазом отметил и то, что, несмотря на то, что воины в большинстве своем не имели брони, все они были неплохо вооружены. Формально предъявить им было нечего — как и вся свита знатных патрициев, все они были допущены во дворец и расположились в нем. Но в их расстановке и подготовленности к непредвиденным событиям, которые могли произойти во время тинга, виделась умелая рука.

— Это еще не все, — заметил Эдельстан, верно поняв ход мыслей Турмода. — На входах и в коридорах расставлены наши воины, так что любые попытки сопротивления в замке будут быстро подавлены. Не советую тебе играть с огнем, Турмод. Как бы тебе самому не оказаться в плену.

Турмод, вне себя от ярости побагровел от гнева, но все же смог сдержаться. Рука его скользнула по рукояти меча, как бы готовясь его выдернуть из ножен и пронзить ненавистного врага, стоящего перед ним, но бессильно опустилась вниз. Эдельстан заметив это, иронически улыбнулся, но ничего не сказал. Его соратники, стоящие сзади него, взялись было за эфесы своих мечей, но Эдельстан лишь слегка обернулся к ним и слегка покачал готовой, запрещая им вмешиваться в конфликт.

— Большой тинг закрыт. Все свободны, — только и смог прошипеть Турмод.

Все стали покидать зал тинга, обсуждая необыкновенные события, произошедшие на нем. И только Эдельстан со своими соратниками вышли из зала с видом победителей — несмотря на то, что на тинге не удалось прийти к какому-либо положительному решению, Турмод на нем фактически проиграл.

В коридорах и у дверей их ожидали воины их свиты. Стоя со скучающим видом, они были настороже, ожидая возможных осложнений, и готовые действовать по первому же знаку. Но видя, что тинг благополучно завершился, они также стали покидать дворец.

Когда Боброк направился к выходу из замка, к нему подошел какой-то варяг из стражи и шепнул:

— Ты Боброк? Меня просили передать тебе письмо. Возьми его.

Боброк почувствовал, что ему в руку сунули какой-то сложенный лист бумаги. Очевидно, это и было письмом. Он положил его в карман и хотел подробнее расспросить о нем варяга, но тот отошел обратно на свой пост и теперь стоял с непроницаемым выражением лица. Очевидно, ему было запрещено на посту разговаривать с кем-либо, и он сильно рисковал, передавая письмо Боброку. Тогда Боброк покинул замок, и только за его пределами развернул лист. В нем содержалось всего одна строка:

«Вечером на улице Каменщиков, харчевня „Три селедки“. Стол справа».

Ни подписи, ни даты в письме не содержалось. Боброк не знал, как отнестись к письму. Это могли быть как друзья, так и расставленная врагами ловушка. Но все же он решил рискнуть.

Когда герцог со своей свитой вернулся домой, Боброк стал собираться в путь. Он снял облачение оруженосца и переоделся в простую одежду горожанина, позволявшую ему не выделяться из толпы. Выйдя из дома, он прошел на правый берег через диковинный мост, по которому одновременно бесконечным потоком проезжали повозки и шли пешеходы; где шла бойкая торговля, разгружали грузы с постоянно подплывающих баркасов и лодок, и углубился в жилые кварталы города. Он прошел по улице, затем свернул в узкий переулок. Перед ним оказалась неприметная харчевня. На ее фасаде виднелась надпись: «Три селедки». Харчевня была весьма небольшой и небогатой на вид, но в ней было много посетителей. Он зашел в нее и прошел к крайнему правому столу.