Летопись Чертополоха

– Лежите, Лев Маркович, прошу Вас, не вставайте! – в ее глазах закипали слезы. За спиной раздался грохот падающего тела.

– Я одолел его? – губы историка дрогнули в торжествующей улыбке.

– Да! Да, мой дорогой! Вы – наш герой, Вы – победитель!

– Отлично. Я счастлив, что так все закончилось. Прошу Вас, Надя! Я только сейчас понял, как опасен этот документ. Нельзя, чтобы он оказался у плохих людей. Лучше его уничтожить. Мальчик – чудо! Он знал, чем закончится моя история. Он страдал, я это видел… В душе он – всего лишь ребенок, хоть и наделенный даром. Берегите его… – голова упала на грудь, ресницы дрогнули, обнажив узенькую полоску века. Надя схватила холодную кисть ученого, пульс не прощупывался.

– Боже мой! – прошептала она.

Рядом с ученым лежал мертвый одомит. Алая кровь вытекла на коврик, впитывалась в сухую ткань, оставляя черные пятна. На его руке запеклась свежая кровь. Ноготь… Почти идентичное сочетание молекул ДНК одомита и человека. На территории ее квартиры, на полу в прихожей обнаружены два неподвижных трупа. Фраза из протокола досмотра. Это – реальность, и ее приходится принимать. Ведьма – отдаленный потомок гулящего рома, и судебный эксперт в одном лице. По своей профессии, она видела десятки расчлененных, утопленных, сожженных тел, они смешались в единую вереницу обезображенных туш. Сердце ожесточилось как грубеют мозоли на ступнях от неудобной обуви, но почему-то сейчас ноет сердце, и колкие мурашки бегут по коже. Надя отпустила руку профессора, та безвольно упала, белая мертвая плоть, лишенная живительного притока крови.

Черная тень заслонила дверной проем, девушка инстинктивно отскочила в сторону. Тощий Ром предпринял вторую попытку совладать с непокорной ведьмой. Девушка упустила его из поля зрения, она лишь ощутила на затылке горячий взгляд. Словно кипятком на шею плеснули. Замутилось зрение, к горлу подкатил тошнотворный ком, ноги пронизала отвратительная дрожь. Она успела увидеть черноволосую девушку, которая шагнула в квартиру, и вперила немигающий взор в Ратибора.

«Он всего лишь – ребенок!»

Надя кинулась к мальчику, и споткнулась на пороге. Ром зловеще ухмыльнулся.

– Не отпускай его, ведьма! – спокойно проговорил ребенок. – Он питается твоей слабостью. Не думай обо мне! Прояви злобу…

– О кей! Здравствуй, красавчик! Следишь за внешностью? – девушка обернулась к графу, и со всего размаха ударила его по щеке острыми ногтями. Розовые полосы окрасили щеку великоречивого рома. – Шраму украшают мужчину! – зловеще улыбнулась ведьма. Свирепая ярость, зарождающаяся где-то в низу живота, растекалась по жилам, питая ее живительной энергией.

– Молодец, сестренка! – она скорее угадала, чем услышала одобрительные слова юного колдуна.

Адам Голубой вскрикнул, прижал ладонь к щеке.

– Это только начало! – пообещала девушка, и вмазала ему ногой в пах. Как и следовало ожидать, мужское достоинство у жителей Зеленой Страны находилось в том же месте, где у всех прочих мужиков. Граф охнул, и согнулся надвое, и прижал сложенные ладони к причинному месту. В таком унизительном для аристократа положении, о колдовстве не могло идти и речи.

– Сучка… – прошипел он. – Это ведь не по правилам!

– Не любишь биться против правил?! Правила для слабаков! – азартно закричала Надя, и примерившись несильно, но точно ударила противнику кулачком в нос. Как-то Дима показывал ей этот удар. Хитрость заключалась в том, чтобы оторвать пятку от пола, и перенести вес туловища на опорную ногу. Тонкие косточки хрустнули, из ноздрей сиятельного дона хлынула кровь. Тощий Ром заныл как побитая собака, и пятился к выходу. Но ведьма уже оседлала свою метлу!

Скромной девушке хотелось драться, бить, крушить. Не отрывая горящего взгляда синих очей от врага, она подобрала окровавленный топорик, и угрожающе замахнулась.

– Глотку перережу! Сухожилия порву, захлебнешься в собственной крови, педераст заморский!

– Тень ее топтать! Круп в дышло, ливер в печень! – завизжал граф, и не помышляя о триумфе, выскочил за дверь. – Она чокнутая!

– Вот так! – жарко выдохнула женщина, и обернулась к Земфире. – Сейчас и тебе достанется!

Полуобнаженная колдунья стояла перед мальчиком. Со стороны можно было подумать, что юноша и женщина напряженно решают мыслительную задачу. Причем так старательно, что у обоих вздулись вены на лбу. Земфира даже не повела взором в сторону, но Надю обдала ледяная волна силы, ярости и жжения, и она в ужасе отшатнулась. Как Ратибор выдерживает такое?!

– Отвали, подруга… – процедила сквозь зубы Земфира. – Твоя очередь скоро придет.

Топорик выпал из рук, девушка отчетливо поняла, что незнакомка видит ее насквозь, читает самые потаенные мысли. Возникло ощущение беззащитности, будто липкие, грязные пальцы копошатся в ее мозгах, как проворные скользкие черви, беззастенчиво исследуя каждую крупицу серого вещества. Она растерянно попятилась на кухню. Захваченный чужой волей разум оказался парализован. Она не смогла бы даже вспомнить сейчас собственное имя! Колдунья усмехнулась.

– Надо же! Эта дешевая тварь хотела усыновить нашего Ратибора!