Летопись Аляски

В. Кельсиев встречался с Агапием Гончаренко в Лондоне, где тот был наборщиком Вольной русской типографии. До этого времени Гончаренко служил при посольской церкви в Афинах, но оттуда бежал к Герцену, которому несколько ранее писал для «Колокола». Из Лондона монах-наборщик уехал на Восток. Там он скитался по Дамаску, Бейруту и Александрии. Говорят, что в Александрии он служил разносчиком писем на городской почте. От подножий Ливанских гор, из глиняной Александрии Гончаренко поехал в Америку и поселился в Сан-Франциско. Здесь он основал «в память декабристов» Русское и Панславянское общество и купил печатный станок. В качестве приложения к «Аляска геральд» он печатал русский листок «Свобода». Жена Агапия Гончаренко, помогавшая ему в работе, была родственницей знаменитого итальянскою революционера Джузеппе Мадзини. О Гончаренко, его многообразной деятельности в Греции. Англии и Америке существует много самых разных мнений. Но несомненно одно, что он прочно связал свою судьбу с жизнью русских в Новом Свете, заботился искренне и бескорыстно об их нуждах. Его могила затерялась где-то в Калифорнии, может статься, па одном из кладбищ Сан-Франциско. Умер Агапий Гончаренко в один год с Джеком Лондоном (1916). Он около десяти лет издавал «Аляска геральд» и «Свободу», рассылая их бесплатно по Аляске и Калифорнии. Его знали журналисты Сан-Франциско – Марк Твен, последователь Эдгара По, сотрудник газеты «Золотая эра» Амброз Бирс, основатель «Вечерней почты», будущий знаменитый экономист – Генри Джорж и Дж. Кеннан.

Именно Гончаренко напечатал в своей газете «Свобода» стихотворение Огарева. Стоит отметить, что в «Аляска геральд» печатались образцы народного творчества индейцев и эскимосов бывшей Русской Америки. На глазах редактора «Аляска геральд» калифорнийский книжник Губерт Банкрофт совершил свой научный подвиг, собрав огромные материалы по истории Тихого океана, – все, что было написано о нем в мировой литературе. Банкрофт пользовался редкими источниками об Аляске, о времени русского владычества на северо-западном берегу Америки.

Книжное и летописное собрание Г.-Г. Банкрофта, в котором находятся редчайшие документы по истории бывших российских владений в Северной Америке, хранится в городе Беркли близ Сан-Франциско.

На памяти Гончаренко началась и проходила великая работа Лютера Бернбанка на берегах Русской реки.

На Русской реке в те годы селились «икарийцы», основатели коммуны «Икария Сперанца» в Блюксомском Рандже. Гончаренко жил в Сан-Франциско и следил за событиями на Аляске в то время, когда близ Новоархангельска была открыта первая жила в Серебренниковской бухте. Потом старатель Кормак, живший среди аляскинских индейцев, женатый на индианке, узнал от ее родичей о золотых россыпях Бонанцы и застолбил их для себя. Так был открыт знаменитый Клондайк. Туда, на Клондайк, шли тысячи людей из Сан-Франциско – через Михайловский редут вверх по Юкону или через знаменитый Чилькатский перевал. Сюда на лодке «Юконская красавица» через пороги Белой Лошади пришел и молодой Джек Лондон.

В 1897 году на пароходе «Портланд» с Аляски только в один Сиэтл было доставлено золота на один миллион долларов. В Сан-Франциско привезли золотой груз, оцененный в два миллиона долларов. В золотой 1897 год «Оверландский ежемесячник» почтил память Баранова статьей «Александр Баранов и русские колонии в Америке». В 1898 году, когда Клондайк дал на десять миллионов долларов золота, новые россыпи были открыты недалеко от места, где вырос город Ном на Анвиле – в бывших русских владениях. Ном был основан близ мыса, который на старых русских картах известен под названием мыса Толстого.

Юконский миссионер патер Барнум, старожил Аляски, уверял, что золото близ мыса Ном находили и лет за пять до этого времени. Как бы то ни было, а несколько искателей золота переселились с Клондайка в бухту Головнина и начали там счастливые разведки от бухты Головнина до порта Кларенс, вдоль Рыбной реки. Пастух оленьих стад и какой-то китолов с корабля «Аляска» нашли россыпи на Анвиль-Крике близ мыса Ном и в устье Змеиной реки. Прииски возникли вскоре также на севере от Коцебузунда, на притоке Юкона – Коюкуке и в долине реки Сушитны.

Летом 1899 года к мысу Ном шли и плыли новые и новые искатели счастья. К осени пять тысяч человек рылись в песке золотоносных ключей. Какой-то Джон Гуммель, еле держась на ногах от цинги, еще нашел в себе силы поставить свою золотую колыбель на морском берегу Нома. Он нашел там самородки. С того часа «бич» – береговая полоса – была покрыта тысячами старателей. На мысе Ном уже шумел новый город, где на зимовку остались более двух тысяч первых его жителей. Весной в ближайшие порты Головнина и Кларенс прибыли новые поселенцы. Рядом с дикой тундрой, на берегу моря, светился яркими огнями город Ном. На его главной улице Фронт-стрит возвышались трехэтажные дома, светили газовые фонари. Из дверей игорных домов, шантанов лились звуки хриплой музыки.