Летопись 3 (СИ)

  Сам Валерий к бутылке никогда не прикладывался. Проститутками брезговал, наркотой не баловался, на чужое добро не зарился. За что и получил прозвище "Idolo" Ђ истукан. И сейчас он не тянул пиво из бутылки, а пил ароматный местный чай с медом, задумчиво рассматривая окрестности. Война идет своим путем, удача остается на стороне мексиканцев Ђ все прекрасно! Но это-то и тревожило. Знаменский понимал, что становится помехой. У него не официального статуса советника, по документам его похоронили. И самое главное Ђ он, мертвый генерал русской армии, выполняет грязную работу чистильщика. Ее необходимость признают все политики, а вот исполнителей не любят. Вредит имиджу! Всяк, кто нацепил значок депутата, шапку Мономаха или нагрудный знак президента, хочет выглядеть чистым и незапятнанным. Мол, и ориентация у него правильная, и дети послушные, и взяток не берет ни он, ни его родственники. И ума палата, и совесть не дремлет. Если гидра революции и пожирает своих детей, то в первую очередь тех, кто делал ее своими руками, а не трепал языком с разнообразных трибун. Когда заканчивается война за свободу, начинается война за государство. Вчерашние борцы станут в ряд у стенки, соратники сформируют расстрельную команду, команду «пли!» отдаст тот, кто замаран кровью с ног до головы. Пройдет немного времени, продажные историки отмоют кровь, выжившие промолчат и предстанет перед согражданами великий вождь весь в белом и златой венок на седой голове ослепит блеском.

  Валерий ставит пустую чашку на стол, поднимается со стула. Вечерний воздух неподвижен, чувствуется запах горелого мяса Ђ не то бойцы взвода охраны шашлык жарят, не то пытают кого.

  Ђ А ведь меня скоро должны шлепнуть, Ђ шепчет Знаменский. Ђ Просто обязаны! Что бы там не говорили о враждебных племенах, кровь соотечественников требует мщения и наемник из России идеальный кандидат на роль виноватого. Ты ведь учил историю в средней школе, правда? И знаешь, что было после октябрьского переворота. Пора улетать!

  Чуть слышно гремит гром, на западном краю неба появляется темная туча. Солнце багровеет, туча обхватывает его пухлым ртом и проглатывает. Словно опомнившись, ветер начинает трясти кустарник, теплый вечер превращается в холодеющие сумерки. Высоко в небе нарастает гул моторов. Валерий поднимает голову Ђ полтора десятка вертолетов идут ровным строем на город. Вообще-то использовать винтокрылые машины в городских условиях, мягко говоря, не рекомендуется. Посшибают на хрен, но у мексиканцев свои правила. К тому же от города остались одни развалины, ни одно здание выше трех этажей не уцелело. На небольшой высоте, стреляя по всему, что шевелится или дает отметку на тепловизоре, можно пройти. Но зачем столько машин? Четыре транспортника, остальное "летающие танки" … Знаменский подходит к краю площадки, складывает руки на груди. "Как Наполеон, Ђ усмехнулся про себя Валерий. Ђ Треуголки с пером не хватает… а машины-то разворачиваются! Передумали, что ли?" Транспортники сбрасывают скорость и набирают высоту. Вертолеты огневой поддержки разворачиваются, дистанция между машинами увеличивается. Пилоты делают затяжную "горку", слабые лучи погребенного тучей солнца подсвечивают днища и становится отчетливо видно, что внешние подвески вертолетов загружены ракетами "под завязку". Обострившееся чутье подсказывает Знаменскому, что это начало атаки. Но кого атакуют, ведь поблизости нет скопления сил противника?

  Ђ Тебя, мать твою, генерал! Ђ шепчет Знаменский.

  Пилоты бросают машины вниз, пальцы жмут кнопки управления огнем. Ракеты срываются с направляющих рельс, стволы пушек изрыгают пламя. Сотни килограмм взрывчатки устремляются к дому, на террасе которого стоит ненавистный всей Мексике русский. Бежать и прятаться нет смысла, Валерий это понимает. Он лишь отступает на шаг от края террасы, как будто это может спасти жизнь.