Летопись

Хряков прошел на нос, снял перчатку, взял оружие и элегантно (этому его хорошо научили в Навигацкой школе) замахнулся. По телу кита прошла судорога, маленькие злые глазки закрылись, а челюсть отвисла. Запахло амброй и спермацетом.

Продираясь между зубами животного, из пасти выполз обслюнявленный Бутеноп. Команда изумленно надела головные уборы, а Хряков с хрустом вонзил гарпун между лопаток кита, с трудом найдя свободное место среди торчавших из спины обломков старых гарпунов.

Кит перевернулся кверху пузом и стал тонуть. В раскрытой пасти мелькнула чья-то деревянная нога, застрявшая между зубов, и белый кит навсегда исчез в глубине.

- Собаке собачья смерть, - сказал Хряков и снова ушел к себе в каюту.

Солнце садилось. На горизонте блестел огнями Лондон. Лондон - это город Тауэров и туманов, традиций, лордов, пэров, принцев и нищих, а также столица Британского королевства. Общую картину полного благополучия в королевстве несколько портила проблема безработных, которых мутные воды технического прогресса успели выбросить на берег жизни. Когда безработных скопилось достаточно, пришлось открыть биржу труда. Первыми работниками на ней стали первые безработные, а поскольку расцвет технической революции еще не наступил, и рабочий класс еще не достиг той численности, чтобы называться гегемоном, то с безработицей таким образом было ловко покончено. Тори торжествовали.

В этот самый Лондон зашел "Шпицрутен", щедро разукрашенный всеми флажками морского свода, нашедшимися на борту. Среди них были и "на корабле чума" и "погибаю, но не сдаюсь".

Хряков с Ваальсом отправились на берег в мастерские известного железного заводчика Пена, чтобы заказать новый судовой якорь. Прежний был украден во время прошлой якорной стоянки в Гамбурге. У пышущего жаром горна они неожиданно нос к носу столкнулись с Никоновым, которого они с трудом узнали: на нем были новые смазные сапоги, смокинг с манишкой и лакированный цилиндр. Никонов их сперва не заметил, и только услышав голландскую речь Ваальса, узнал земляков.

Посыпались вопросы: откуда? куда? зачем? Отвечал в основном бывший крепостной. Выяснилось, что он и сам здесь проездом:

- А вот гребной вал получаю! Старый-то износился на моей посудине. Ну и дерет Пен и компания! А рублики-то соленым потом мы с Афонькой Никитиным в Индии на копях алмазных!

- Извините, сэр Никонов, - вежливо прервал его подошедший с какими-то бумагами чиновник. - Тут ваша подпись необходима. Господин Пен просил побеспокоиться насчет кредитов.

Никонов бегло просмотрел документы, зачеркнул в какой-то сумме два нуля и поставил внизу большую букву Н с завитушкой, которую, подумав, переправил на латинскую N.

- Так, и много у тебя рубликов? - вкрадчиво спросил Хряков.

- Я здесь проездом из Швеции, - не моргнув глазом, ответил Никонов. Да еще к Круппу заехать надо, а потом в Париж! Так что думай сам, браток!

- Я тебе не браток, холопья морда! - молодецки крикнул Хряков. А вот я тебя в Сибирь, дезертира! В железо да в острог!

- Сибирь-матушка далека, - вздохнул Никонов, - а моя команда - вот она! - и показал на добрых три десятка молодцев, насупленно стоявших невдалеке. У многих были рваны ноздри, а один был еще в кандалах.

- Орлы! - любуясь, сказал Никонов.

- Что ж, мы пойдем, Ефим Спиридонович! - сказал Хряков. - Прощевайте пока, доброго вам здоровьица!

- Петру Алексеевичу привет! - крикнул вслед Никонов.

- Передам, передам! - громко крикнул в ответ Хряков, улыбаясь каменным лицом. - Пошли, Иван Ваальсович!

- Доннерветтер!* - сказал ничего не понявший из разговора Ваальс, улыбаясь Никонову.

- Холоп, пес! - шипел Хряков. - Я этого мужика на рее повешу! Дурак ты, Иван, хотя и немец!

! Одиссея продолжалась. Приближалась коварная католическая Испания. На мачте из соображений безопасности был поднят черный флаг. Команда училась обращаться с пушками, об обнаружении отсутствия которых доложил боцман правого борта. Боцман левого борта предложил было разделить имевшиеся у него орудия, но был бит линьками, а пушки убрали в трюм.

Учить команду канонирской экзерциции решили теоретически. На палубе углем была нарисована бомбарда, и Хряков стал подробно объяснять ее устройство и принцип действия. Дни летели незаметно. Атлантический океан мерно струил свои воды, летали летучие рыбы. Крейсер плавно несся над волнами, олицетворяя собой несокрушимую мощь зарождающегося русского флота. Европа осталась далеко позади.