Летопись 1 (СИ)

  Избитые и перепуганные дикари сбились в кучу на окраине поселения. Алексей Павлович так намахался кнутом, что рука ныла. Вдобавок несколько раз задел себя кончиком кнута. Тем самым, на котором железный шарик. Очень больно! Из зарослей лопуховой травы высунул морду любопытный мут. Снегирев поворачивается, руки движутся, сматывая хлыст. Глаза человека и ГМО встречаются. Хлыст готов к удару, пальцы сжимаются на рукояти. Урод чувствует настроение человека, желтые глаза наполняются злобой, показываются клыки. Похожий на гориллу, с мощными передними лапами и обладающий недюжинной силищей, мут опасный противник. Хлыст, да еще в неумелых руках помощник хреновый.

  – Ладно, в другой раз, – хриплым голосом произносит Алексей. – Попозже скушаем шашлычок из мутятины.

  Алексей подходит к дикарям. Грязные, потные – глина течет мутными потоками, – вонючие – и это те, кто еще недавно глумился над ним в гадкой яме.

  – На уборку все! – указывает Алексей. – Свое дерьмо собрать!

  Русского языка туземцы не знали, но поняли все. Они могли набросится толпой на белого человека, никакой хлыст не помог бы, но страх превратил их в стадо. Не было вождя, а плеть напрочь вышибла чувство достоинства. Туземцы покорно собирают засохшие кучки, Алексей идет сзади, потирая правое плечо – болит, зараза, с непривычки! Надо тренироваться – решил про себя Снегирев. И вообще, хватит дурака валять, надо брать себя в руки. Качать мышцы, отрабатывать удары – благо, есть на ком, – и учиться стрелять. Если ты один, помощи ждать неоткуда – бейся с этой жизнь насмерть!

  Людской запах привлек мутантов, твари начали приближаться. Алексей выхватывает у ближайшего дикаря дубину, берет как копье, обломанный конец служит острием. Хлыст описывает в воздухе круг и с силой врезается в то место, где мгновение назад был мут. Тот едва успевает отскочить. Урод припадает на передние лапы, обнажает клыки. Взгляды человека и полузверя встречаются вновь. Стая замирает, наблюдая за вожаком. Глиномазанные дикари шарахаются прочь, но несколько человек остаются, изготовившись к бою. Мутанты и их достали – понял Алексей. Тем лучше!

  – Давай, прыгай, урод из пробирки, – предлагает Снегирев вожаку. – Один из нас пойдет на шашлык.

  Тварь отзывается низким ворчанием, но с места не двигается. Желтые обезьяньи глаза прожигают насквозь человека. И, если мелькнет хотя бы искорка страха, полузверь бросится в атаку. Страх – признак слабости, верная примета грядущей победы.

  – А вот хрен ты угадал! – рычит Алексей, быстро сматывая хлыст. Взмах, кожаные кольца разматываются с бешеной скоростью, хлыст превращается в змеиное жало со стальным наконечником, которое устремляется прямо в переносицу. Не дожидаясь удара – попал не попал! – Алексей бросается вперед, замахнувшись примитивным копьем. Любое, даже самое сильное и злобное существо инстинктивно оберегает глаза. Тиранозавр, чудище с клыками в полметра и то тряс башкой, уклоняясь от мухи, норовящей сесть в глаз. Если, конечно, во времена ящеров были мухи. Да были, чего там, эти мелкие гадючки всегда были и будут. Мут задирает башку, уклоняясь от удара и чуть сдвигает вбок, на мгновение обнажив то место на шее, где проходит яремная жила. Острый, как коготь, обломок дерева пробивает шкуру, фонтан крови бьет в человека с такой силой, что заливает глаза и лицо, темные потоки текут по груди и животу. В следующее мгновение Алексей залит кровью от макушки до пяток, пришлось даже отступить на шаг и по-собачьи трясти головой, вытирая тыльной стороной ладони глаза. Помогло не очень, кровавая пелена все равно мешала видеть.

  “Сейчас набросятся! – мелькнула мысль. – Сожрут, не успею опомниться”!

  Какое там! Стая, ошеломленная столь быстрой смертью вожака, и не думала бросаться в бой. Мутанты поворчали для приличия и начали медленно отступать в заросли, не спуская глаз со страшного человека, умытого кровью вождя. Он в крови с головы до ног, от новеньких солдатских штанов остались клочья, майка исчезла. “Когда успел? – удивился он. – Вроде мут меня не драл. Или драл?” Несколько глубоких царапин вдоль и поперек груди свидетельствовали, что драл да еще как! Не обратил внимания в пылу схватки.

  – Faire cuire! (Приготовить!) – скомандовал через плечо дикарям.

  Туземцы понимали по-французски несколько слов. А если б не понимали, что с того? Плеть – универсальный язык общения. “На полусогнутых” прибежал местный знахарь с уже готовым снадобьем для ран. Алексей было с недоверием отвел дрожащую руку, но в глазах туземного лекаря было столько страха и желания выслужится перед господином, что Снегирев все же разрешил полечить себя. От знахаря буквально пахло страхом, он весь дрожал, руки тряслись, кожа покрылась пупырышками, обильный пот смыл глину и мухи облепили незащищенное тело, но знахарь самоотверженно продолжал лечение ран. Алексей заметил, что мухи почему-то игнорируют его.

  – Вы что, расисты? Я вам руки не подам! – оскорбленно вскинул подбородок Снегирев и посмотрел вдаль.