Летом сорок первого

Длиннорукий на мгновение замер, удивленно взглянул на Сергея, а потом как-то странно, мягко рухнул на помост ринга. Закомолдин стоял над ним, ничего не понимая, и, шмыгая носом, с тревогой смотрел то на судью, то на лежащего соперника.

– Брэк! – крикнул судья на ринге и сердито посмотрел на Сергея.

Закомолдин, как бы оправдываясь перед рефери, беспомощно развел руками, всем своим видом говоря, что, мол, я случайно, я не хотел, просто так вышло.

– В угол! – повелел судья, взмахнул рукой, открывая счет. – Раз!

Сергей поспешил в свой угол, где находился Борис Степанов. Тот торопливо вытер полотенцем кровь с его лица.

– Серега, ты молодчина!

– В нейтральный угол! – крикнул судья, останавливая счет.

Только тут до Сереги дошло, что он нарушает правила соревнований, что обязан отправиться не в свой угол, а в нейтральный. Закомолдин почти бегом поторопился в дальний по диагонали угол ринга.

– Три, четыре... Пять... Шесть, – считал судья, взмахивая рукой над лежавшим спортсменом. – Семь!

При счете «девять» длиннорукий поднял голову, странно посмотрел на судью, на взмах его руки и, сообразив, что он находится на полу, попытался встать. И встал, шатаясь, как под ветром, поднял руки в боевое положение. Продолжать бой он явно не мог.

– Десять! – выдохнул судья и, не обращая внимания на длиннорукого, который все так же шатаясь, неуверенными шагами двинулся в свой угол, подошел к Закомолдину и, схватив его за кисть руки, поднял ее вверх. – Победил нокаутом!

Когда Сергей, мокрый от пота, усталый и счастливый, перелез через канаты ринга, Борис кинулся его обнимать.

– Здорово припечатал!

Сергея поздравляли и товарищи по команде. Анатолий Булычев, который сам готовился к выходу на ринг, издали показал ему большой палец, как бы говоря: молодец! Именно в этот момент и появилась Татьяна. Она выступала в группе молодых гимнасток и осталась в спортивном зале «болеть» за своих, за динамовских боксеров. Увидев, как Сергею разбили нос и губу, она кинулась к аптечке, схватила бинты, вату и пузырек с йодом. Тоненькая гимнастка энергично растолкала боксеров.

– Что вы лезете с поздравлениями, когда ему медицинскую помощь оказать надо! – И приказала Сергею: – Подними голову! Выше!

Татьяна вытерла кровь ватой и, смочив тампон в настойке йода, приложила к вспухшей губе.

– Не шевелись! – И добавила ласково: – Потерпи немножко.

Из спортивного зала они вышли втроем. Сергей и Борис проводили Татьяну до самого дома.

Глава восьмая

1

Отходили с боем. Немцы, придя в себя, открыли бешеный огонь по смельчакам. Особенно их выводил из себя тот факт, что русские шли на выручку своего дота на их, германских, танках, с немецким оружием. Этого они им простить не могли. Палили изо всех стволов и, не жалея боеприпасов, стремились смять, уничтожить дерзкую группу пограничников. А когда те с трудом и потерями все же вырвались из опасной зоны боя, немцы тут же организовали преследование. Над лесом появилась пара разведывательных самолетов, и они сверху контролировали движение группы. Лишь к вечеру, когда зашло солнце и опустились сумерки, пограничникам удалось оторваться от преследователей и углубиться в чащу. Не останавливаясь, отмахали еще несколько километров по проселку.

У небольшой речушки, петлявшей по лесу, застопорили танк. Бойцы сидевшие на броне, державшиеся за скобы, разжали занемевшие пальцы и неуклюже пососкакивали на землю. Вслед за ними из люка вылезли и остальные. Бросились молча к речке и, черпая пригоршнями, жадно пили студеную воду. Кто же мог предположить, что так по-глупому все обернется?

Закомолдин вытер тыльной стороной ладони губы, оглядел в сером сумраке вечера наличный состав, остатки недавнего взвода. Надо же такому случиться!

– Сколько ж нас осталось?

– С вами девять, товарищ лейтенант, – ответил Неклюдов, затыкая пробку в баклажке.

– Ровно девять, – подтвердил Шургалов. – Двое легко ранены. Иван Коршин в левое плечо навылет, кость не задело, да Червоненко пулею чиркнуло ребро. Оба воевать могут.

– С Сагетеляном, значит, трое. – Закомолдин прошелся, разминая затекшие ноги, хмуро произнес: – Повоевали! Ничего не скажешь! Половину людей потеряли.

– Так кто ж мог предполагать, что наши так нас встретят? – зло выдохнул Неклюдов.

– Думать надо бы этим мозговым аппаратом, – Закомолдин постучал сам себе пальцем по лбу, – война идет, а не учения полковые. Другими категориями пора научиться мыслить.

– Что вы так, товарищ лейтенант, – сочувственно произнес Шургалов. – На ошибках своих сами же и учимся.

– Дорого платить приходится за науку, – отрубил Закомолдин и вдруг остановился, прислушался. – Вроде ветка хрустнула?

– И мне послышалось, – Неклюдов насторожился и схватился за автомат.

– Атанда! – подал сигнал тревоги Сагетелян, сидевший на броне танка, и нервно передернул затвор винтовки.