Лето сухих гроз

- Видите ли... Сейчас в моде увлечение оккультными науками: спиритизм, мессмеризм, что там еще. А рубины якобы упоминаются в "Книге Мертвых", древнеегипетском папирусе. Возможно, это действительно те самые камни. Императрице они понадобились для спиритических сеансов. Ольга, конечно, согласилась исполнить проьбу. Поэтому я и поспешил с опытами, кто знает, на сколько рубины понадобятся Александре Федоровне. И вот - они пропали. Очень неудобно, неловко.

- Когда вы получили просьбу императрицы?

- Письмо от нее передал полковник Гаусгоффер, он свой человек при дворе. Полковник и должен был отвезти камень.

- Гаусгоффер? Я где-то слышал это имя.

- Он полковик германской армии, сейчас в длительном отпуске.Известен путешествиями в Гималаи.

- Да, да, вспомнил. Экспедиции восьмого и двенадцатого годов, - Холмс прикрыл дверцу сейфа. - Когда полковник прибыл в имение?

- Неделю назад.

- А камни пропали...

- На следующий день.

- Полковнику известно о пропаже?

- Нет. Никому не известно, кроме нас с отцом. Я очень рассчитываю на вашу помощь.

- Я приложу все силы.

- Только... Дело предельно деликатное, вы понимаете?

- Я приложу все силы, - повторил Холмс...

Ужин, верно, по случаю лета, имел место быть на террасе, с которой виднелись река, станция, лес и невесть какая даль за лесом.

Все проходило довольно мило - нас представили их высочествам - ее императорскому высочесту принцессе Евгении, ее императорскому высочеству принцессе Ольге, принцу Ольденбургскому Александру (без титулов, без титулов, у нас в Рамони летом запросто), молоденькой девушке Лизе (воспитаннице Александра), и полковнику Гаусгофферу. С Константином мы уже были знакомы. Разговор завязался оживленный - о ланкастерской системе взаимообучения, о сравнительных достоинствах немецкой и французской метод извлечения сахара из свеклы, о полифонических монетах (по-моему, реверанс в сторону Холмса), и еще, и еще. Беседа шла на очень недурном английском, и Константин мог отдохнуть. Он и манкировал обязанностями, ведя приятную беседу с молоденькой, лет семнадцати, воспитанницей.

Признаться, я был несколько разочарован, не найдя роскоши арабских сказок - золотой посуды, гор икры, танцующих невольниц, гуляющих павлинов и медведя на вертеле. Довольствоваться пришлось мейсенским фарфором, стерлядью по-казацки. И игристыми донскими винами. Правда, где-то неподалеку слышались противные крики, и студент уверял, что это павлины.

Когда дамы покинули нас, стало полегче. Или просто потянуло прохладой реки. На смену игристому пришел серьезный портвейн. Холмс раскурил трубку. Я не замечал никаких признаков погруженности в раздумья, казалось, мой друг просто отдыхал, наслаждался вечером. Впрочем, порой я замечал и признаки неудовольствия, легкие, едва заметные даже для меня, проведшего бок о бок с Холмсом многие (и лучшие!) годы. Я бы сравнил настроение Холмса с настроением великого хирурга, которого спешно пригласили к коронованной особе удалить бородавку.

Журчала вода каскада, бежавшая вниз, я, благодушный, умиротворенный вином, следил за прихотливым разговором.

- Материализм, идеализм - слова, ярлыки. Наука отличается от суеверия прежде всего терминологией, - старый принц вел главную тему, остальные подыгрывали ему, впрочем, не без изящества. - Возьмем открытия в медицине. Материалисты, если не ошибаюсь, объясняли раньше причину холеры дурными испарениями, миазмами. Не так ли, доктор Ватсон?

- Э... Совершенно верно.

- Колдуны же и знахари считали, что дело в демонах холеры. Теперь, после открытий профессора Коха, наука установила: причина холеры - микроб, невидимое глазу существо, вселяющееся в человека и доводящего до болезни. Чем отличается микроб от демона?

- Но, ваше высочество, - полковник не забывал титуловать принца. Наверное, и потому, что обращаться по имени и отчеству, как это принято у русских, гораздо труднее. - Вы не можете отрицать того, что наука являет собой могучую силу.

- Именно. Именно, Herr Oberst. А у нашего народа есть поговорка: сила есть, ума не надо. Ученые все более используют руки, а не голову, наука бьет тараном там, где нужно найти ключик, вставить в скважину и повернуть.

- Найти! То-то и оно! Они, ключики, под ногами не валяются.

- И не должны выляться, Herr Oberst. Ибо втопчут их во грязь. Или, что хуже, откроют дверь.

- Почему же хуже?

- Дверь пропускает в обе стороны.

Я сидел и слушал знаменитую русскую беседу. Солнце успело закатиться, принесли лампы

- К счастью или несчастью, дверь эта потаенная и непостоянная, покажется и исчезнет надолго, на всю жизнь, превращая ключик в безделицу, в ничто - до следующего раза в другое поколение.

Длинная дорога, незнакомое место, новые люди, вино - все это вместе создало во мне странное состояние благости, восторженного покоя. Я потягивал портвейн, постепенно пьянея, но ничуть не тревожась этим. Такие милые люди, такой спокойный, уверенный Холмс, да и дело выходило хоть и загадочным, на мой взгляд, но не страшным, не кровавым. Приятное дело, приятное место, приятные люди.