Лето перед закатом

Кейт широко улыбнулась им и продолжала набирать номер. Они вошли в кухню и сели. Молча. Они наблюдали за ней. Или, скорее, Морин наблюдала, а Филип следил за Морин, удивленный ее интересом к Кейт.

Скоро Кейт ушла с головой в организацию быта своего семейства и совсем забыла о присутствии Морин и Филипа. Решив немного передохнуть, она налила себе чашку чая, потом обернулась и с удивлением обнаружила, что они уже ушли в комнату Морин. Они ссорились. А потом, звоня Мэри Финчли, чтобы попросить ее срочно договориться с мойщиком окон, к услугам которого они обе прибегали, Кейт случайно оглянулась и увидела Морин – девушка сидела за столом, глаза у нее были красные, лицо опухло. Она пристально смотрела на Кейт.

– Ну, полно, не плачь, – бросила Кейт бодрым тоном и увидела, как лицо девушки исказилось от ненависти.

– Оставьте этот тон хоть со мной, – осадила ее Морин, и Кейт осеклась. Впрочем, она все еще пребывала в каких-то высях, упиваясь собственной деловитостью, не находившей, как ей казалось, достойного применения не какие-то там недели, а целые десятилетия. Тем не менее, слушая гудки в трубке – у Мэри никто не отвечал, – она внимательно всмотрелась в лицо Морин и увидела, что оно обмякло от горя, стало жалким и трогательным. Это было лицо маленькой девочки, со страхом смотревшей на Кейт.

– Что случилось? – спросила Кейт. – Что же все-таки стряслось, Морин?

– Я только что сказала Филипу, что не выйду за него, – заявила Морин.

В тоне Морин звучал такой откровенный упрек, что Кейт сразу поняла: возвращение домой скорее всего придется отменить. Она опустилась на стул возле обеденного стола.

– Почему?

– Я готова на все, пусть останусь совсем одна, навсегда, только не приведи бог превратиться в такое.

Кейт молча посмотрела на такое, то есть на самое себя, какой она была несколько минут назад.

– Во всем виновата я, да? – суховато, но не без юмора спросила она.

Морин буквально взорвалась:

– Ужасно. Отвратительно. Мерзко. Вы просто представить себе не можете… Неужели вы сами не понимаете? Видели бы вы себя со стороны!– Она опустила голову на руки и зарыдала.

Кейт сказала:

– Может быть, все так и есть, но ведь ты и раньше не очень-то хотела идти за Филипа, так что, не будь меня, ты по какой-нибудь другой причине изменила бы свое решение.

Морин слегка покачала головой, как бы говоря: «Не в этом суть», – и промолвила:

– Вообще брак… – и снова заплакала. Навзрыд.

Кейт сидела и молчала. Она думала о том, что прошла большой путь за последние месяцы. Раньше она не смогла бы сидеть спокойно, видя, как девушка, ровесница ее дочери, страдает, заливаясь слезами, из-за того, что она, Кейт, омрачила ее будущее. Да, в этом она изменилась.

Она заметила:

– Знаешь, по-моему, в чем ты заблуждаешься: тебе кажется, что если ты не выйдешь замуж, то непременно преуспеешь в какой-то другой области. Как бы там ни было, а я не позволю тебе взваливать на меня ответственность за разрыв с Филипом.

– А кто сказал, что вы виноваты? – выкрикнула в ответ Морин. – Кто? Во всяком случае, не я. И почему вы должны чувствовать себя виноватой? Почему? Почему всегда надо искать виноватого? Я вот не желаю быть в этом похожей на вас – я и только я отвечаю за то, что отказала ему. – И вдруг воскликнула со слезами в голосе: – Что мне делать? Что? По-моему, я люблю Филипа.

Должно быть, у Кейт появилось на лице такое выражение, хоть она об этом и не догадывалась, что девушка настойчиво повторила:

– Да, да. Я уже не раз влюблялась. Но сейчас – это серьезно. Это настоящая любовь. Та самая, от которой очертя голову выскакивают замуж. Я влюблялась и раньше, так что я знаю. Но и за того парня я тоже не пойду. Не хочу принадлежать к этой шатии.

– К какой это? – спросила Кейт, прекрасно понимая, о чем идет речь.