Лето, как лето

Кто такой шкипер, данюшки не осмелились спросить, но решили, что это кто-то важный, не меньше Капитана.

Но пухлые тучи над горами нести в море грозу, вроде, не спешили.

И Шустрик опять стал смотреть вперед.

А далеко впереди поменялся цвет моря. Как будто светлая река вдруг прорезала темные морские просторы.

Внезапно налетел порыв ветра, – и волны над светлой водой вспенились бурунчиками.

Ветер стих – и опять все стало как прежде.

Пора было идти на камбуз.

* * *

Морской повар, которого звали Коком, вынес им целую корзину сморщенных кореньев, покрытых бурой шелухой. Шелуху надо было очистить, чтобы освободить розовую мякоть, из которой Кок собирался соорудить вкусный наваристый суп с салом, луком и перцем.

Друзья беззаботно болтали. Больше всех – гордый до ушей Затычка. Он, все-таки, победил Корабельного Плотника.

Когда Затычка в третий раз рассказал про Великий Поединок с Плотником, Шустрик заметил:

– А впереди такое море интересное… Вода какая-то светлая… А ветер дунет – и волны бурунами.

– Что ты сказал?! – Кок, резавший громадным ножом коренья, замер.

А потом кинулся к Шустрику, прямо с ножом в руке.

Шустрик чуть не решил, что Кок хочет его зарезать за то, что он выболтал какую-то страшную морскую тайну.

– Что ты говоришь? – переспросил Кок.

– Вода, говорю, светлая… – растерянно сказал Шустрик, прикрываясь корзиной.

Морской повар ногой отшвырнул корзину с кореньями, схватил Шустрика за руку и потащил за собой.

– Быстрей к Капитану! – крикнул он.

На палубе было неуютно: ветер усилился, и большие волны лизали солеными языками борта “Зоркого”.

Заходящее солнце утонуло в тучах-предвестницах бури.

Капитан стоял рядом с рулевым.

– Капитан! – крикнул Кок. – Впереди подводные скалы! Малец видел с мачты буруны и светлую воду!

– Право на борт! – резко скомандовал Капитан. – Команду наверх!

«Зоркий» стал медленно разворачиваться, уходя от беды.

И тут корабль потряс сильный удар. Нижней частью левого борта «Зоркий» на что-то налетел.

Но ветер помог кораблю, и паруса медленно унесли его от опасного места.

На левом борту зияла пробоина. Стало топить трюмы.

* * *

Эту ночь данюшки запомнили надолго. Так же хорошо, как ночь на Дороге Конца.

Прочный корабль, который казался крепостью, надежно защищающей от переменчивого моря, теперь был подбитой, раненой птицей. Паруса-крылья несли его к суше, но трюмы полнились водой.

Все, кто мог, бросились отчерпывать воду. Но она лилась и лилась через пробоину, погружая корабль все глубже.

Корабелы организовали спасательные работы в трюме. Стремясь уменьшить хлещущий вовнутрь поток, к пробоине прижимали тюки и мешки. Сменяющие друг друга команды непрерывно отчерпывали воду, отвоевывая “Зоркого” у моря.

А впереди был неизвестный скалистый берег.

Сколько кораблей разбивалось так у самых берегов, когда надежда спастись, казалось, была такой близкой?

Руководствуясь только чутьем, тем необъяснимым чувством моря, которым славились Морские Корабелы во всех Землях, Капитан умудрился пристать к берегу.

«Зоркий» ткнулся носом в песок и окончательно лег набок. Паруса его повисли, словно спущенные флаги.

* * *

Утром, как рассвело, стала видна крохотная бухта, куда добрался раненый «Зоркий».

Справа были скалы и слева были скалы.

Поверни Капитан штурвал чуть в сторону, – и корабль бы вдребезги разлетелся о каменные лбы.

Над бухтой, за узкой галечной полосой земля резко взмывала ввысь, и на горном склоне стеной стоял лес. Зеленый, влажный, пахучий…

На берегу запылал костер.

Кок кормил команду супом. Он умудрился сварить его из тех самых кореньев, что вчера вечером чистили данюшки.

А всем казалось, что не вчера вечером, а вечность назад.

Помогая откачивать воду в трюме, Учитель Лабео в суматохе уронил очки. Они покривились, и одно стекло разбилось.

Сейчас Учитель в перекошенных очках, съежившись, сидел у костра и печально смотрел в огонь. Один глаз за стеклом казался маленьким, а второй – без линзы – неожиданно большим. Усы смешно топорщились, а знаменитый красный воротничок зеленого костюма, стал совсем черным.

Данюшки принесли Учителю Лабео миску с дымящимся супом.

Горестно вздыхая, он принялся за еду.

– Не расстраивайтесь, господин Лабео! – сказал ему Капитан. Он тоже держал в руках миску с супом и жадно его уплетал. – Это еще не самое страшное в жизни.

– Я должен был догадаться… – уныло сказал Учитель Лабео, гоняя ложкой кусочек копченого сала. – Я ведь подозревал. Я знал, что должен быть какой-то подвох! Слишком хорошая карта, слишком! Так не бывает!

– Да, хитро придумано! – согласился Капитан. – Видимо, им нет нужды скрывать путь к своей земле, так как подводная гряда надежно защищает их. Лучше любых уловок. Это очень странные скалы – обычно хоть одна-две верхушки высовываются над водой, да и буруны напоминают об опасности. А тут здрасьте-пожалуйста, они находятся именно на такой глубине, что кораблю прямая гибель, а заметишь не сразу. Если бы не зоркость вашего мальца, мы бы так легко не отделались. А если бы он догадался сказать об этом пораньше, то было бы еще лучше.

Шустрик покраснел.