Лето длиною в ночь

Действительно, мальчик выглядел так, будто его покусал по меньшей мере целый рой… Оставив на потом вопросы о том, откуда в начале октября в городской квартире могли появиться пчёлы, да ещё в таком количестве, и куда потом бесследно исчезли, Тоня среди ночи стала звонить бывшему ухажёру – педиатру.

Тот, совершенно ошалевший от столь позднего звонка, хриплым со сна голосом принялся давать советы.

Объяснить, откуда взялись «пчёлы-невидимки», Глеб тоже оказался не в состоянии… Точнее, ту невообразимую историю, что он рассказал ей, Тоня списала на нервное потрясение, болевой шок и ещё бог знает на что. Потому что в здравом уме человек двенадцати с половиной лет такое на полном серьёзе рассказывать бы не стал… Какой лес, какая земляника? В октябре-то месяце! Ну ладно бы клюква…

Весь остаток ночи она просидела у его постели, меняя компрессы…

Усы для проклятого итальянца

Две недели назад это случилось.

Накануне всех этих невероятных происшествий спать он лёг довольно рано. Настроение нулевое было. А лучший способ победить хандру – просто заснуть. Он ещё в детдоме научился так грусть отгонять. Когда спишь, время летит незаметно. Хоп – и утро уже. А там – другой день, другие заботы…

И потом, сны ему обычно снились цветные, интересные. Когда он Тоне про них рассказывал, она восхищалась – ну надо же, хоть записывай и кино снимай.

Словом, лёг спать, да и всё тут.

А Тоня села кино смотреть на ноутбуке – его не позвала. Скачала какой-то триллер мистический… Не потому не позвала, что триллер и страшно, просто – это опера была. Пели там вместо разговоров. Да ещё на английском. Ясно, Глебу не сильно бы понравилось.

Может, в другой раз он и заинтересовался бы. Триллер всё-таки! Просто перед тем расстроился сильно. Было отчего.

* * *

Не первый раз он думал об этом…

С недавних пор Глеб вдруг понял – Тоню, которую уже привык считать своей, можно и потерять.

Тем более, что опекунство оформить до сих пор так и не удалось. Где-то там документы его застряли. Потерялись, что ли. Он до конца не разобрался, только получалось – пока документов нет, Тоня ему вроде как – чужая тётка. Хотя какая она чужая. Он так и написал на своей страничке «ВКонтакте»: мать – Антонина Ковалёва. Кто-то против??? То-то же…

* * *

Первый раз он испугался, по-настоящему испугался, ещё в каникулы. Она ему сообщила, что если получится – поедет летом в Италию, хотя до того собиралась провести июль в Питере. И он-то, ясное дело, рассчитывал коротать вечера не в огромной пустой казарме Нахимовского училища. Он у Тони собирался ночевать. В её комнатке на Васильевском острове – тогда Антонина ещё временно не переехала в эту огромную квартиру на Итальянской…

Глеб любил ночевать у Тони. Спать на кровати-чердаке (классная штуковина, Антонина специально для него в Икее купила). Болтать с Тоней о разном любил. Любил с её друзьями чай пить.

Правда, однажды, ещё в самом начале, он из-за этого чая понервничал изрядно.

Гости пришли, Тоня поручила заварить, а Глеб… Чуть не сплоховал! Сказал ей – умею конечно, это я мигом… А сам – первый раз… Не, заварил всё как надо. Согрел чайник, потом заварка, потом вода. Вот только… Попробовал, а чай – не сладкий! А в детдоме чай всегда сладкий был. Его там из большого бачка половником по стаканам разливали…

Сейчас смешно, а тогда прям живот заболел от того, что дураком себя выставил, чай как следует заварить не смог. Потом поглядел – все пьют, и никто не удивляется, что не сладко. Только некоторые гости сахар ложечкой из сахарницы к себе в чашку добавляют. Ну, тут и до него дошло…

А вообще у Тони всегда было шумно, весело. Конфет, опять же, полно. Правда, Тоня много не давала, следила – чтоб не облопался. Да не конфетах дело. Интересно было. А главное – к нему здесь обращались… ну, как равному, что ли. Приятно ведь, когда интересуются твоим мнением, и не дают понять, что ты мал, не дорос, что не твоего ума дело…

Впрочем, тогда, летом – что-то не получилось у неё с поездкой. И Глеб благополучно забыл об этом. Но вчера, как выяснилось, своих намерений посетить Италию Тоня ни на секунду не оставляла!

* * *

Началось всё со звонка.

Нет, не так.

Началось с разговора о Рублёве. Ну, не о нём, Глебе Рублёве, воспитаннике Нахимовского училища. Говорили о его, Глеба, великом однофамильце.

На уроке истории Глеб вдруг выяснил, что был такой иконописец – Андрей Рублёв. Иконы писал, храмы расписывал. Иконы его до наших дней сохранились – не все конечно, только некоторые. И прям ценные они необычайно, оказывается.

Вот Глеб и решил Тоню поподробнее расспросить – искусствовед она, или нет, в конце-то концов. А то вдруг Рублёв этот ему, Глебу, родственник… Всякому хочется родственников хороших иметь. Особенно когда у тебя их – кот наплакал. А знаменитых – особенно.

Тоня страсть как обрадовалась. Её хлебом не корми, дай об искусстве поговорить.

Глеб, конечно, всегда был не прочь вместо музея в футбол погонять – во дворе дома, с ребятами. Но – ничего, привык постепенно по выставкам с Тоней ходить. Без нытья. Без жалоб на уставшие ноги…