Летний лагерь

Те, у кого остались руки и ноги, взвалили Косте на плечо тюк с частями тел, усадили его на ржавый велосипед, повесили керосиновую лампу на руль и приказали ехать.

Мужчина совсем потерял волю, стал крутить педали, старался ехать по кочкам, одной рукой держа руль, другой – мешок за спиной. Он не проехал и нескольких метров и повалился на бок. Керосинка упала, но не погасла. Простыня развязалась, из неё посыпались куски мертвецов.

– Вор! – задыхаясь смехом, крикнула женщина с вытекшим глазом. – Хотел наше добро увезти!

Толпа кинулась на беднягу с криками: «Держи вора! Бей вора!»

И Костю били, хлестали, царапали и рвали на нём одежду.

– Что я вам сделал? – вопил Костя, уползая в темноту по ледяной земле замёрзший, избитый…

– Ты ничего не сделал! – кричала какая-то девочка. – Ты ничего не сделал, гад!

– Ну всё, ну всё, заканчивайте. – Одноухий с керосиновой лампой подошёл к Косте, склонился над ним, подал руку и помог встать.

Костя дрожал, всхлипывал. Вперёд вышли две подружки, которых он обругал вечером в электричке.

– Дядь, вам наши простыни не понравились, а мы их не выбирали, – сказала девочка с раной на лице. – Нас после крушения из-под обломков вытаскивали, из речки вылавливали… Мы были мёртвые, нас складывали на берегу и этими простынями накрывали.

– А я в таком виде с работы из Дома культуры ехал, – грустно сказал Одноухий. – Когда у нас было какое-нибудь представление для детей, то я потом никогда не переодевался, а прямо так ехал домой в электричках. Нравилось мне уставшим людям настроение в дороге поднимать. Вот я ехал то волком, то клоуном, а тогда был Чебурашкой. Страшная катастрофа случилась…

– Вон там подальше есть поворот на железнодорожный мост. – Женщина с вытекшим глазом указала в сторону пустой платформы. – Рядом с тем мостом наша электричка сошла с рельсов, вагоны в речку попадали. Ты же помнишь? Больше двадцати лет назад это было.

– Мы там все погибли, – продолжал мальчик с кривой челюстью. – Двадцать семь человек мёртвых.

– Ты же видел то крушение, помнишь? – спросил Одноухий.

Костя судорожно всхлипывал и утирал слёзы.

– Ты по другую сторону реки на своём велосипеде ехал, полный мешок на багажнике вёз, – напомнил ему кто-то из мертвецов.

– А на следующий день своему другу рассказывал, что видел, как поезд в реку свалился, – продолжил старик. – И друг спросил тебя, почему ты не побежал людей спасать… Что ты тогда ему ответил?

Костя взвыл, ему не хотелось вспоминать ничего из этого.

– Он другу ответил: «Поздно было их спасать»! – сказала девочка с раной на лице.

– А не всех нас было поздно спасать, – произнёс мальчик с выбитой челюстью. – Некоторые ещё во время крушения погибли, но другие просто из речки не смогли выбраться и утонули к тому времени, когда помощь пришла. Ты был ближе всех. Если бы хоть за одним в реку полез, хоть бы одному руку подал, но ты постоял, посмотрел и прошёл дальше. Даже раненым не помог. Там же ещё полсотни раненых было!

– Тебе просто в голову не пришло кому-то помогать, – ворчал кто-то из темноты.

– Простите! – заорал Костя.

– Чего уж теперь! – сказал старик-покойник. – С другой стороны, если бы ты вмешался, нас тут было бы меньше. Праздники не были бы такими шумными. Но ты вообще, что там за речкой делал? Откуда ехал?

– Участки он обкрадывал, – подсказала дряхлая старуха.

– Что у тебя в мешке было, который вёз? – хитро спросил один мертвец.

– Картошка ворованная! – весело воскликнул другой.

– Ты чего, картошку у людей тырил? – спросила девочка с окровавленным лицом.

Здесь никто за Костю отвечать не собирался. Мертвецы ждали, когда он сам скажет, будто не было хуже за ним греха, чем ворованная картошка.

– Время было тяжёлое, – проговорил Костя. – Безработный был я.

– А матери врал, что твоя картошка! – издевательски усмехнулся пацан. – Но у тебя и свой участок там был, чего сам не сажал?

– А зачем сажать, если всю разворуют? – ляпнул Костя что пришло в голову.

– Нет, этот парень неисправим, – рассмеялся старик. – Да чего мы к нему пристали? Плюньте вы на него! Пойдём веселиться! У нас времени только до рассвета.

Мертвецы загалдели: «И правда! И правда!» Потом они накинули на себя простыни и, не сказав больше ни слова, побрели в поле. Костя остался один посреди темноты.

Когда первая электричка подъезжала к станции в районе деревни Путилово, пассажиры с любопытством глазели в окна. На одинокой платформе, позади которой было только туманное поле, трясся мужчина, обмотанный грязной простынёй. Он вошёл в вагон, где было поменьше народа, и уселся подальше от всех.

Три весёлые студентки, сдержанно перешёптываясь, поглядывали на него, прятали улыбки, но потом одна прыснула со смеху, и они все разом расхохотались.

Одна девушка достала смартфон и постаралась незаметно направить камеру в сторону Кости.

– Если вы жалуетесь на своё утро понедельника, значит, вы не видели вот этого мужика! – наигранно сказала она.

– Кто-то вчера хорошо Хэллоуин отметил, – добавила другая.