Летние сумерки

Заканчивался сентябрь, но погода стояла по-летнему жаркая и в выходные дни многие отправлялись на пляж. Мимо Ирины с Галей, которые выгуливали догиню, в сторону Москвы-реки прошла компания молодых людей с транзистором; парни обнимали девушек, рассказывали что-то веселое, девушки громко смеялись. Ирина с Галей проводили компанию взглядами и, не сговариваясь, медленно побрели к реке; подошли к пляжу и, прогуливаясь вдоль изгороди, украдкой посматривали на загорелых людей — одни лежали на траве, другие играли в волейбол. В какой-то момент Галя не выдержала, остановилась и стала откровенно, с завистливым восхищением рассматривать отдыхающих. По ту сторону изгороди, совсем близко, трое молодых людей перепасовывали друг другу мяч, рядом стояла красивая девушка в купальнике яркой расцветки. Эта бесстыдница стояла, широко расставив ноги, запрокинув голову, подставляя стройное тело лучам солнца, по ее блуждающей улыбке чувствовалось, что она себе очень нравится. Время от времени, как бы подчеркивая прелесть своей фигуры, девушка меняла позу — со стороны могло показаться, что она просто хочет равномерно загореть, но Галя занервничала, достала сигарету, закурила.

— Крутится, чтобы ее лучше рассмотрели парни. Терпеть не могу таких, чересчур жизнерадостных. Это от глупости, от эгоизма. Разве можно быть всегда веселым, когда вокруг столько горя. Вон у нас недавно одна молодая женщина умерла, и в мире постоянно где-нибудь идет война и люди умирают от голода.

— Они, здоровые, об этом не думают, — сказала Ирина. — Здоровье есть — что еще нужно для счастья?.. Но знаешь что? Здоровье, внешность — это ведь не их заслуга. Такими они родились, а еще неизвестно, какая у них душа.

Ирина не столько подбадривала подругу, сколько уговаривала себя — что она-то нравственно чище этой воображающей девушки, что будь она такой красивой, она оставалась бы скромной и никогда бы так не показывала себя. Ирина подумала, что она ни разу не была на пляже и между нею и отдыхающими появилась какая-то пленка; с каждой минутой эта пленка становилась плотнее, размывая и пляж и людей; смахнув слезы, она прошептала:

— Как жаль, что в жизни есть непоправимые вещи.

Галя швырнула сигарету.

— Не могу выходить на улицу! Вчера посмотрела по телевизору фигурное катание и не могла уснуть… Жить совсем невмоготу. И дома тоска, и на улицу хоть не выходи, — она вцепилась в рейки забора и ее плечи задергались.

По вечерам подруги перезванивались и говорили о делах в училище, обсуждали просмотренный фильм, прочитанные книги — эти вечерние разговоры были важной частью их общения, и длились они намного дольше, чем их прогулки. Во время прогулок они быстро уставали и часто присаживались на скамью отдыхать, а по телефону можно было говорить и лежа на тахте. К тому же с глазу на глаз они избегали говорить о том, что особенно волновало обеих — о любви, ведь такой разговор мог повести за собой и раскрытие собственной тайны — мечты о загадочном чувстве. Каждая из подруг надеялась на это чудо, но признаться в этом было бы непозволительной смелостью; при встрече между ними как бы существовал негласный договор о запретности опасной темы, но по телефону, не видя собеседницу, то одна то другая забывалась и начинала подробно пересказывать какую-нибудь прочитанную или услышанную романтическую историю.

И все же Ирина больше любила прогулки; общительная от природы она плохо переносила одиночество, а на улице, наблюдая за другими людьми, чувствовала и себя причастной к их судьбам, чужие радости и горести становились ей близкими и понятными.

А во сне она видела себя на пляже — у нее была красивая фигура — не идеальная, просто красивая, без изъянов, на нее засматривались парни, но она держалась очень скромно — сидела на лавке в тени под деревьями и читала книгу, а время от времени подходила к воде, перебирала ракушки и камушки, и плавала в теплой, сверкающей на солнце, воде.

Однажды, когда подруги сидели в сквере, к ним подошли два парня и мимоходом, играючи, пригласили в клуб на танцы. Ирина сразу поняла, что парни ничего не замечают, и смущенно молчала, но Галя подумала, что это новый способ издевательства и стала ухажерам грубить, только вдруг увидела, как один из парней сосредоточенно замер, уставившись на стоящие за скамьей палки, а потом толкнул приятеля плечом и скосил глаза, давая понять, что пора уходить. Его приятель не понял намека и упорно продолжал уговаривать девушек, особенно Ирину — даже положил свою руку на ее ладонь.

— Пойдемте! Там самый крепкий в Москве кофе и самые большие пирожные!

Ирина густо покраснела и покачала головой. Тогда парень устало отмахнулся:

— Хорошо! Скажите ваш телефон. Я вас приглашу куда-нибудь еще, — достал записную книжку, и растерявшаяся Ирина неожиданно для самой себя, проговорила номер.

— Вот еще! Очень надо! — скривила губы Галя, когда парни отошли. — Всякие еще пристают… Думаешь, он позвонит? Жди, как же! — и глубоко вздохнула. — Мы, как говорится, люди с ограниченными возможностями.