Летящие по струнам - скользящие по граням

Маменька тоже молодела на глазах и сделалась такой стройной, что ей пришлось перешивать весь свой гардероб. Вместе с тем она всерьёз занялась лечебным колдовством, да, и вообще в ся наша дворня тоже ударилась в самое разное колдовство. Ну, а поскольку я по пол дня проводил на стрельбище, то у деда Максима вполне хватало времени на то, чтобы обучать стольких учеников. Он и сам тяготел к тому, чтобы учить людей разному колдовству, поскольку знал чуть ли не все его секреты. В общем моё появление здорово всех встряхнуло и оживило, а потому жизнь в имении сделалась намного интереснее. В деревне Мещерино, совершенно не похожей на деревни семнадцатого века моей Земли, все дороги мощены брусчаткой, вместо чёрных изб стоят нарядные, белокаменные дома в два, а то и в три этажа, подворья у всех большие, с садами и палисадниками, тротуары всегда чисто прибраны и вдоль улиц высажены столетние липы. В общем это был красивый городок, в котором жило двенадцать тысяч душ народа, над которым никто не довлел и потому мещерские, большие сторонники общинного труда, жили припеваючи.

В каждом дворе держали по десятку дойных коров, да, ещё откармливали на пяти общинных фермах бычков на мясо. Поскольку подворья у всех были очень большие, то коров на пастбище не гоняли. Все окрестные поля были засеяны не только пшеницей, но и кормовыми травами, которые деревенские колдуны превращали в зелёные, кормовые лепёшки шириной в два пальца и длиной в ладонь. Так у мещерских повелось издревле и я хорошо знал, почему. Их предков научил этому боярин Викула Никитич, вернувшийся из похода с тридцатью витязями. Все остальные остались княжить по большим городам в Индокитае, Индии и Персии. Тем самым они сделали эти страны союзниками Московии и потому с юга ничего, кроме драгоценных камней, шелков, заморских фруктов, да, пряностей, ждать не приходилось. Ну, разве что ещё молодых дворян, стремившихся поступить на службу к русскому царю. Чингисхан ведь дошел и до этих стран, хотя и не поработил их полностью и там хорошо знали, кто переломил хребет этому чёрному чудовищу.

Зажиточно жила не одна только деревня Мещерино, но и остальные и потому крестьяне горой стояли за своего боярина. Увы, но мне было некогда посмотреть, как жили наши крестьяне. Зато обо мне только и было разговоров. От мещерских ничего ведь не утаишь, а потому они знали, что молодой боярин, выпив колдовского зелья, враз переменился и из толстого, неповоротливого увальня превратился в настоящего русского витязя. Ходили слухи и о том, что дух самого Викулы Никитича посетил меня и передал мне свои колдовские знания, а об этом человеке чуть ли не по всей Московии рассказывались легенды и он был главным героем многих книг, посвящённых войне с Чингисханом и его чёрной ордой колдунов-воинов. Прознали мещерские и о том, что как только стукнет мне двадцать один год, поеду я в Пруссию, чтобы учиться в Кёнигсберге в Высшей академии классической римской магии и уже заранее жалели меня.

Для них даже Пруссия, извечный союзник Московии и её преданный друг, не говоря уже об остальных странах Западной Европы, была скопищем воров, жуликов, да, мошенников, где даже магам не было веры и одни только дворяне заслуживали уважения, так как почти все были офицерами русской армии и присягали на верность сразу двум государям, сначала русскому царю, где обучались ратному делу, а потом прусскому королю, его младшему брату. Потому и прусские коники, так мужики называли золотые кёнинги, один к одному меняют, и, вообще, русских дворян, да, и не только, в Великой Пруссии на военную службу без присяги принимают. Как никак к родному брату русского царя на службу записываются. Тем не менее русские мужики считали, что вся Пруссия наводнена такими прохвостами, которые в Московии из тюрем не вылезали бы. Об этом мне подробно и в красках, широко улыбаясь, с горящими от восторга глазами рассказал друг мой Тишка, который каким-то образом проведал о том, что я в своих колдовских снах отправляюсь в далёкое прошлое и там помогаю боярину Викуле Никитичу. Одно слово, редкостный шельмец и проныра, каких мало.