Лети, Икар!

Люк «Малахита» был открыт, все вокруг — разбросанные книги, разбитые приборы, обрывки карт и фото- кинолент, вытоптанная трава — свидетельствовало о жестокой борьбе.

Положив обессилевшего, потрясенного Икара на траву, Ия поднялась на площадку верхнего обзора. Внешний люк шлюзовой камеры был открыт, внутренний плотно завинчен, преграждая путь в корабль.

Над поляной показались перовые сирасколийцы, прилетевшие по сигналу, поданному Ией.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Посадка. • Первая вылазка. • Планета красной звезды. • Схватка двух исполинов. • Пещера у малинового озера. • Находка

Побледнев от напряжения, Ожегов, не отрывая взгляда от экрана локатора, вел «Малахит» на посадку. Грохот и вой воздуха, рассекаемого кораблем, гул планетарных двигателей сотрясал его стены, гигантским молотом бил по голове. Из носа у Андрея Дмитриевича хлынула кровь. Сглатывая вязкую слюну и чувствуя, как незримой волной подкатывает к горлу тошнота, он нажимал на кнопки и рычажки центрального пульта, уменьшая площадь парашютов, регулируя направление реактивных струй, и напряженно выбирал место, где можно было бы приземлиться, не разбив звездолет.

Лес, темневший на горизонте, привлек его внимание. Он мог служить хорошей тормозной подушкой и смягчить удар. Изменив расположение рулевых щитков в дюзах планетарных двигателей, Ожегов повел звездолет туда.

«Малахит», словно смерч, пронесся над лесом, подминая его под себя и оставляя на деревьях клочья ткани парашютов, развернулся и кормой тяжело упал на поляну. Какое-то мгновение он стоял на земле, словно огромный сужающийся стакан, а потом опрокинулся на днище. Перед глазами у Ожегова замельтешила разноцветная метель. Отброшенный могучим толчком к стене, он упал на пол.

Ожегов не знал, сколько времени пробыл без сознания. Когда он очнулся и открыл створы смотровых иллюминаторов, там, за бортом корабля, была уже ночь. Черное безоблачное небо, прошитое огненно-красными разливами-сполохами, глядело в бронированные стекла корабля. Кое-где на нем слабо мерцали звезды.

Спать не хотелось. Умывшись и сменив окровавленную одежду, Ожегов стал внимательно изучать показания приборов, автоматически записавших характеристику неизвестной планеты.

По объему она была почти в три раза меньше Земли. Вращаясь вокруг своей оси и красной звезды, служившей ей солнцем, планета совершала суточный оборот за 16 часов, годовой— за 241 земные или 361 планетные сутки. Она находилась от своего солнца на расстоянии всего примерно в 100 миллионов километров.

Очевидно, в той части планеты, где он приземлился, сейчас было лето: термометры показали, что днем температура достигла 52 градусов тепла по Цельсию, сейчас она уже упала до 17 градусов. Климат здесь скорее всего был резко континентальный.

Анализы были ободряющими. К трехкратному уменьшению силы тяжести и красному солнцу можно было привыкнуть, приспособиться. Климат, высокая влажность воздуха, леса, луга и горы, которые успел рассмотреть Андрей Дмитриевич при приземлении, говорили о том, что на планете должен быть обильный и разнообразный растительный и животный мир.

Хуже было с воздухом. Ожегов без труда установил, что кислорода в его составе недостаточно для нормального дыхания. Даже небольшая прогулка без скафандра по планете грозила самыми тяжелыми последствиями. Это огорчило Андрея Дмитриевича, — легкий, эластичный скафандр все же сковывал движения. Но с этим приходилось примириться, как с неизбежным злом.

Ожегов взглянул на часы. Ночь, по его расчетам, должна была скоро окончиться; независимо от положения планеты по отношению к красной звезде, больше 6–8 часов длиться она не могла. Решив утром совершить первую вылазку, чтобы ознакомиться с окрестностями, он лег в кресло-кровать и, утомленный событиями последних дней, крепко уснул.

Он проснулся, едва багрово-красные лучи восходящей звезды проникли сквозь круглые стекла иллюминаторов.

Призрачный, тревожный свет мутным потоком залил штурманскую рубку — день пришел на смену ночи так быстро, как будто в затемненной комнате кто-то сразу включил свет. Ожегов даже не успел заметить мягкие, зыбкие полутона перехода, серые сумерки рассвета, зори, которые возвещали на Земле восход солнца. Раскаленный огненный шар повис на светло-желтом небе, испятнанном островками черных облаков. Для похода он решил использовать легкий наземный скафандр с запасом кислорода на 89 часов. Сделанный из исключительно прочных видов пластических материалов, скафандр весил всего шесть килограммов, специальные терморегулирующие устройства поддерживали в нем постоянную температуру. Скафандр был очень легким и эластичным, на свободу движений он оказывал совсем незначительное влияние.