Летчица с листа ивы

— Извини, — волшебник развел руками. — Заклятья стеклянноглазого мне не подвластны. Возможно, кто-то согласится обменять твои краски на что-то свое. Только с каждым обменом цена возрастает. Я даже думать не хочу, что попросит стеклянноглазый на следующем витке спирали.

Похоже, что краски Инге придется возвращать своими силами. Ну и пускай. Она станет летчицей. Настоящей. И сразится в настоящем бою.

— Значит, ты тоже ничем не поможешь, — сказала Инга, снова развернувшись на свет. Бордюр убегал в кусты. Идти сразу стало сложнее. Каждый новый шаг занимал все больше времени. Ведь приходилось сначала на ощупь проверять, не исчез ли бордюр. Одна ошибка, и испытание завершится провалом, навсегда оставив девочку в черно-белом мире.

Высунул рогатую голову Телец. Глядел на девочку злым красным глазом ярости. Тихо обрушились дальние крыши, распоротые отточенными остриями. А на другом краю темной воронки уворачивался от небесных когтей лев-невысоклик. Гордо вышагивал Геракл, увенчанный каменной шкурой. Неслышно крался по его следам Змееносец, пробиваясь тринадцатым в вековечный ряд. Черную дыру, в которую утекало время, прикрыл Цефей, шепчущий слова заклятые, обернувшиеся мерзопакостными тайнами, да загадками неразрешимыми. Стайкой метеоров осыпались осколки цепей, сброшенных Андромедой. Встряхнула затекшими руками небесная королевна и улыбнулась счастью своему звездному, да непонятному.

Вспыхнули двумя Лунами глаза волшебника, а звезды испуганно отшатнулись и брызнули в стороны стайкой испуганных синиц.

— Один вопрос, Инга, — волшебник приблизился настолько, что Инга чувствовала его теплое дыхание. — Если пройдешь испытание, за сколько дней ты сумеешь научиться управлять самолетом?

— Учиться? — удивилась Инга. Ей казалось, что после испытания она получает самолет и сразу в бой.

— Конечно, — удивился волшебник ивовой эскадрильи. — Иначе ты даже не сможешь взлететь. Хуже всего, если знамения, предсказанные оракулом, случатся прежде, чем ты научишься летать.

— Ночь Ржавых Цепей уже завтра! — продвижение замедлилось. Ночной тест, будоражащий душу приключением, сразу стал казаться бессмысленным.

— Вот здесь и скажется моя помощь. Я могу выдать тебе знания авансом.

— Это как, — не поняла Инга.

— Закончив тест, ты в совершенстве сумеешь управлять самолетом. На уровне воздушного аса, это я тебе гарантирую. Однако, потом, когда ты вернешься к нормальной жизни, тебе придется расплачиваться за аванс.

— Снова деньгами? — Инга представила, как за каждый исчезающий рублик в голове прописывается параграф учебника по основам авиации.

— Нет. Знаниями. Ты должна будешь поступить в летное училище и выучить все то, что узнаешь после испытания. Если оно закончится для тебя благополучно.

Волшебник надсадно закашлял, и девочка обнаружила, что чуть не зазевалась. Окно горело справа. Справа тянулось и ответвление от основного пути. А перекресток остался в трех шагах позади.

Инга поспешно отступила и свернула на правильный путь, а потом посмотрела на волшебника.

— Холодно. Горло чего-то разболелось, — виновато сказал он, но в глазах так и сверкали озорные искры.

«Спасибо», — мысленно поблагодарила его Инга.

— А если я не стану учиться, — вдруг пришло в голову ей. — Зачем? Ведь знания и так будут у меня!

— Со временем забудутся, — вздохнул волшебник. — Но страшнее всего, что забудется и многое другое. Сегодняшняя ночь, к примеру. Райлана. Зумки. Путешествие под землей. Забудутся все те минуты, когда ты была летчицей. И справедливо: ведь летчица в тебе погаснет. Ты снова станешь самой обыкновенной девочкой, затем девушкой, женщиной, старушкой. Но летчицей ты уже не станешь никогда. Аванс — начало пути, запертого на странный замок. Возврат долга ключик к замку. Долги надо возвращать, даже если тебе кажется, что их давно простили.

— Я верну, — пообещала Инга.

— Все так говорят, — грустно возразил волшебник. — Но потом почему-то забывают. Ведь забыть всегда легче.

Он исчез. А Инга увидела, что бордюр, по которому она шла, упирался прямо в стену дома. Вернее, взмывал вверх и уходил в распахнутое окно, лучившееся светом. Жаль только, что Инге он казался бледно-серым. А над домом по-прежнему сияли колючие блестки, сплетенные в созвездия.

Тянули Орел и Лебедь шеи длинные к заре нарождающейся. Опустила руку царскую Инге навстречу Кассиопея, обещая жизнь легкую, беспечную, праздниками, да фейерверками заполненную. Вот они, пальцы звездные, лишь коснись легонько, и утянут они тебя в неизведанные выси без всякого самолета. Все небо, все до единой звездочки качнутся и обернутся глубиной. Далеким океаном, у берега которого скользит меж невидимых камней капризная Южная Рыба. А глаз ее, Фомальгаут, смотрящий прямо на девочку белой жемчужиной, изливает легенды древние, душу разъедающие. Сверни только в сторону, как польется мягким голосом сказка страшная и прекрасная, не рассказанная еще никому. Сверни. Оставь бордюр. Пройдись по воде. Превратись в легкий ветер. Вспыхни новым созвездием на славу себе и всей вселенной.