Летальный исход

– Эдди вначале считала, что мокрые полотенца прилетели в их комнату сами по себе. Когда ей объяснили, что это ее мама забросила полотенца в их комнату, она почему-то решила, что мама куда-то убежала.

Мы некоторое время помолчали.

– В этом браке была большая любовь, – сказал я.

– Сама я никогда с таким не встречалась, – сказала Кэтлин, – но всегда верила, что в хорошей семье, в крепком браке, особенно когда появляются дети, мужья и жены нередко совершают настоящие подвиги, просто чудеса героизма, которых общество по большей части не замечает.

– И в таком по-настоящему крепком браке, – добавил я, – когда один супруг выходит из строя, другой тут же берет на себя его обязанности.

Кэтлин бросила на меня взгляд, который можно было бы назвать любопытным, а, может, просто выражавшим искреннее расположение.

– Вы меня удивляете, Крид, – сказала она.

Глава 5

– Эти маленькие бомбочки содержат по четыреста девяносто калорий каждая, – заметила Кэтлин Грэй.

Я посмотрел на жалкий кусочек у себя на тарелке.

– Вы их переоцениваете, мне кажется.

– Можете мне поверить, – сказала она. – Я работала в таком заведении в Чарльстоне.

Было без четверти восемь вечера. Мы сидели в «Старбакс» на углу Третьей и Восточной Шестьдесят шестой улиц. Особого аппетита мы не ощущали, но Кэтлин заявила, что всегда угощается клубничными пирожным после работы в ожоговом центре. Она уже откусила от него кусочек, сообщив:

– Вкуснятина. С чисто технической точки зрения, это просто клубнично-лимонный овсяный пирог. – Она склонила голову набок и оценивающе поглядела на меня. – Вы точно не хотите попробовать?

Я не хотел, и так ей и сказал.

– Тут имеется еще одно соображение, – добавил я.

– И какое именно? – спросила она.

– Сокращенно это называется КЛОП.

Я отпил глоток кофе и велел себе запомнить тот факт, что уже повстречался с тремя женщинами Кена Чапмена, и две из них одна за другой откомментировали мое поведение как странное. Третьей женщина Чапмена была моя бывшая жена, Джанет, и ее мнение обо мне уже не подлежало никаким пересмотрам.

Кто-то толчком распахнул входную дверь, и порыв ветра внес внутрь добрую порцию дождя, сразу понизив температуру в помещении градусов на десять. Или мне просто так показалось. Кэтлин что-то увидела за моей спиной и захихикала.

– Бариста[4] там с кем-то разговаривает и указывает на вас, – сообщила она. – Думаю, это имеет какое-то отношение к слову «венти».

Я нахмурился и с отвращением замотал головой, буркнув:

– Бариста…

Кэтлин захихикала еще громче. И сделала гримаску – надула губки.

– Какой вы все-таки ворчун! – заявила она.

– Да это просто полное идиотство! – заметил я.

Тут она уже вовсю расхохоталась. А я продолжал свои тирады.

– Все эти модные ресторанчики, они ужасно претенциозные! Только вчера я видел парня, который чуть не помер, отведав какого-то экзотического японского кушанья. А здесь, – я махнул рукой в сторону кофеварочного аппарата, – надо выучить целый новый траханый язык, чтобы просто оправдать свое желание потратить четыре доллара на чашку «джо»[5].

Она засмеялась еще громче.

– Джо? Ох, Боже мой, вы действительно сказали джо? Вы, что, только что выбрались из машины времени, что принесла вас сюда из сороковых годов?

Я подумал, что ей просто понравилось слово «джо», потому что она его целых два раза произнесла, продолжая неудержимо смеяться.

Остальные посетители уже начали на нас оглядываться, но я еще не кончил выступать.

– Гранде! – продолжил я. – Соло! Венти! Доппио![6] Кто такой, черт побери, доппио – один из семи гномов?!

– Да нет же, – почти простонала она. – Это Ворчун – один из семи гномов! – Смех Кэтлин уже прошел точку невозврата – она никак не могла остановиться. Ее щечки стали пунцовыми, глаза превратились в узкие щелочки.

Я снова нахмурился и стал пересказывать ей свой разговор с этой «баристой».

– Все, что я ей сказал, было: «Мне кофе». А она спрашивает: «Какую порцию»? «Обычную», – говорю я. «У нас есть гранде, венти, соло, доппио, короткий и длинный», – говорит она. – Вот вы сказали «четыреста девяносто калорий». Да там же, черт возьми, всего два квадратных дюйма!

Кэтлин ухватилась за стол.

– Перестаньте! – закричала она. – Я сейчас описаюсь!

Когда последний взрыв ее смеха наконец утих, она заявила, что это очень здорово – вот так посмеяться после двух часов, проведенных с больными детьми. Я понял, что она имела в виду. Как бы скверно ни протекала ее жизнь с Кеном, она по-прежнему испытывала чувство вины за то, что ей все же живется лучше по сравнению с ними.

– Мне очень не хочется портить вам настроение, – сказал я, – но мне все же необходимо задать вам несколько вопросов о Кене Чапмене.

Она нахмурилась.

– И это прямо сейчас, когда мы так хорошо тут сидим!

– Я понимаю. Но тем не менее.

– Мне, правда, совсем не хочется про это говорить.

– Я понимаю.

Кэтлин посмотрела на меня и вздохнула.

– Окей, Департамент внутренней безопасности. Давайте, спрашивайте. Что вы хотите узнать?