Летающие колдуны

— Люди не должны быть слишком самонадеянными, — возразил кукольник. — Уверен, что вы способны нанести себе вред. Неужели вы не видите опасности? Вместе со светом появится космическое излучение, которое превратит эту часть Галактики в пустыню!

— Двадцать тысяч лет — это громадный промежуток времени!

— Уничтожение остается таковым даже за двадцать тысяч лет. Мой род ушел в направлении Магеллановых Облаков. Но часть из нас осталась на случай, если бы возникла какая-нибудь опасность. Сейчас это произошло.

— Да? А какая же опасность?

— Я не могу ответить тебе на этот вопрос сейчас. Но посмотри на это, — произнес кукольник, беря предмет, лежащий на столе.

И Луи, который все время пытался понять, где у кукольника находятся руки, увидел, что руками у него являются его губы.

«И совсем неплохими руками», — подумал он, когда кукольник подал ему предмет, который оказался голограммой. Большие, как бы резиновые, губы кукольника вытягивались на несколько сантиметров. Они были сухими, как пальцы человека, и были окружены небольшими выростами. За сточенными, плоскими зубами растительноядного существа Луи увидел движение подвижного языка.

Он посмотрел на голограмму.

Сначала вообще ничего нельзя было понять, и Луи терпеливо ждал, пока образ не уложится в его мозгу в логическую целостность. Небольшой, интенсивного белого цвета диск, как солнце типа СО, К8 или К9. Часть диска отсечена черным ровным ударом. Нет, это не могло быть солнцем. Частично скрытая за диском, отчетливо выделяясь на черном фоне, виднелась полоса удивительно чистой голубизны. Полоса эта была совершенно ровной, с острыми краями. На вид она была шире белого круга.

— Выглядит, как звезда, окруженная ободом, — проговорил Луи. — Что это такое?

— Можешь оставить снимок у себя, если хочешь. Сейчас я уже могу назвать причину, по которой я перенес тебя сюда. Я предлагаю создать группу из четырех исследователей, включая в это число тебя и меня.

— И что же мы станем исследовать?

— Вот этого я пока не могу тебе сказать.

— Не смеши меня. Надо быть ненормальным, чтобы решиться на участие в экспедиции, о целях которой ничего не знаешь.

— Желаю тебе всего самого наилучшего и поздравляю тебя с днем рождения, — сказал кукольник.

— Благодарю, — ответил несколько удивленный Луи.

— Почему ты ушел со своего праздничного приема?

— Это тебя не касается.

— Касается. Извини меня, Луи By, но все же ответь: почему ты ушел?

— Я просто решил, что двадцать четыре часа — это слишком мало, чтобы хорошо отметить двухсотый день рождения. Поэтому я продлил день, уходя перед полночью. Ты не можешь этого понять, не будучи человеком.

— Ты переполнен радостью этого события?

— Ну… не совсем так… Пожалуй, нет…

Даже наверняка нет. Хотя прием удался. Он начался через минуту после полуночи. Луи не хотел терять ни одной минуты этого праздничного дня. Приятели его жили во всех часовых поясах. Кто хотел, мог в уютной миниспальне недолго поспать, к услугам других были возбуждающие средства.

На день рождения прибыли гости, которых Луи не видел уже сто лет, были и те, кого он видел каждый день. Некоторые из них давно уже стали его смертельными врагами. Были женщины, которых он не мог припомнить. Луи сам удивлялся, сколько раз за жизнь менялись его вкусы.

Только на то, чтобы поздороваться со всеми гостями, ему пришлось потратить несколько часов. Громадное число имен, которые нужно было запомнить! Слишком многие приятели стали за прошедшие годы совершенно чужими людьми.

За несколько минут перед полуночью Луи By вошел в трансферную кабину и исчез.

— Мне все это смертельно надоело, — признался он. — «Луи, расскажи нам о своем последнем Отлете», «Как ты можешь жить в одиночестве, Луи?», «Как хорошо, что ты пригласил посла триноков, Луи!», «Давно не виделись, Луи!», «Эй, Луи, знаешь, сколько нужно джанксян, чтобы покрасить высотное здание? — Ну, сколько? — Что, сколько? — Этих джанксян? — А-а-а. — Нужно трех, чтобы красили, и двух, чтобы двигали небоскреб». Слышал этот анекдот еще в детском саду. Все, что было в моей жизни и прошло, все старые анекдоты, все вместе в одном громадном доме… Не смог этого выдержать.

— Ты беспокойный человек, Луи By. Твои Отлеты — ведь они начались с тебя?

— Не помню. Знаю, что они быстро стали распространенным обычаем. Сейчас этим занимается большинство моих знакомых.

— Да, но не так часто, как ты. Примерно раз в сорок лет тебе надоедает общество людей. Тогда ты забираешься в небольшой корабль и летишь на окраину исследованного космоса. В одиночестве. И летишь до тех пор, пока не начинаешь ощущать потребность в общении. С последнего, четвертого, Отлета ты вернулся двадцать лет назад… В тебе живет беспокойство, Луи By. На каждой планете, где живут люди, ты был достаточно долго, чтобы считаться местным жителем. Сегодня ты сбежал с собственного дня рождения. Может, тебя снова охватывает беспокойство?

— Ну, это касается только меня, не так ли?