Летающие колдуны

Мой мозг напряженно работал. Мои подмастерья уже хорошо освоили работу по кости. Они сделали более чем достаточно зубьев, чтобы удовлетворить потребности даже тех, которые будут построены в ближайшие пять дней. Мне не нравилось видеть, как они болтаются без дела, а у меня все еще оставались сто двадцать восемь ребер от скелетов, подобранных по дороге. Я сказал:

— Почему бы тебе не разрешить мне вырезать символы из кости? Кость имеет душу — а глина нет. К тому же моим подмастерьям сейчас нечего делать.

Пурпурный неторопливо кивнул:

— Хорошая идея, Лэнт. Мы можем выдать им по волшебному символу за каждый день работы.

— Нет, не пойдет, — возразил я. — По одному за каждые пять дней работы. Так делает Шуга, и от этого его заклинания становятся ценнее. Отработал руку дней — заработал заклинание.

Пурпурный согласился.

— Хорошо, Лэнт. Начинай вырезать.

Я был в восторге. Он пошел дальше на скалу, а я тут же поспешил в верхнюю деревню загонять своих лодырей-подмастерьев за работу. Мы разрежем каждое ребро на тысячу — если не больше — узеньких долек и выкрасим полученные кругляшки давленым соком черных ягод.

После нескольких экспериментов я выяснил, что мы можем использовать те же режущие нити, которые применяли при изготовлении зубьев. Нити были натянуты на жесткую рамку. Убрав одну сторону рамки, мы могли отрезать по несколько долек сразу от конца каждого ребра.

Позже мы сообразили, что рамка еще больших размеров с увеличенным числом нитей сможет вырезать за один раз еще больше долек.

Пока мы обсуждали этот способ, рядом остановились Вилвил и Орбур. Они направлялись на скалу, каждый нес связку прочных бамбуковых стволов. Я рассказал им о своем проекте, и они задумчиво кивали.

— Пожалуй, мы сможем построить тебе устройство для резки большого числа ломтиков за один раз. Мы приделаем рукоятки, шкивы, а работать на нем будут двое подмастерий. Думается, с его помощью можно будет протягивать пятьдесят нитей одновременно.

— Отлично, отлично, — сказал я. — И как скоро вы это сделаете?

— Как только нам представится возможность — сперва мы должны закончить раму летающей лодки. Сосна слишком тяжелая — мы собираемся попробовать бамбук.

Они взвалили свой груз на плечи и потащились наверх.

46

Красное солнце близилось к закату. Предельно уставший, но довольный хорошо выполненной работой, я возвращался домой. В гнезде меня ожидали обычные удовольствия — вкусная еда, нежный и согревающий массаж, теплое расчесывание меха гребнями и, если буду в настроении, то, ради чего создаются семьи.

Взобравшись в гнездо, я увидел, что моя первая жена плачет, а вторая ей что-то зло выговаривает.

— Ты не должна нервировать мою первую жену. Она родила мне двоих сыновей, — заорал я на вторую жену.

Та, сверкнув глазами в мою сторону, отступила в угол гнезда.

— Подай мне кнут! — приказал я. Вторая жена ответила:

— Ты можешь отхлестать меня, мой хозяин, но ты не можешь изменить того, что есть! Что есть — то есть!

За такое неуважение она была обязана поплатиться. Мужчине, который не может управиться с женой, лучше вообще не жениться. Я шагнул к первой жене и ласково спросил ее:

— Что случилось?

Она произнесла сквозь слезы:

— Эта… эта женщина… она…

Моя вторая жена надменно перебила ее:

— Я тебе больше не «эта женщина»! Я Кате!

— Кате? Что такое Кате?

— Кате — это мое имя. У меня теперь есть имя. Мне его дал Пурпурный!

— Что? Ты осмелилась иметь имя? Ни у одной женщины нет?

— А у меня есть! Мне его дал Пурпурный!

— Он не имел права!

— Имел. Он волшебник. Он пришел сегодня на Скалу, где мы пряли, и спросил, как нас зовут. Когда мы сказали, что у нас нет имен, он предложил нам их. И он благословил их к тому же! Теперь мы имеем освященные имена!

— Ну, вот, этот глупец навлечет гибель на всех нас! Нет ничего опаснее женщины, ставшей надменной, — мы не должны были обучать их прядению. А теперь он дал им еще и имена! Уж не считает ли он женщин равными мужчинам и в других отношениях?

Надо сразу же сообщить об этом Шуге. Других мужчин тоже необходимо поставить в известность. А Пурпурного необходимо наказать. Если женщина получит имя, ее можно проклясть благодаря магии, таящейся в имени. Мужчина достаточно силен, чтобы суметь избежать этого проклятия. Но — женщина? Как может женщина хотя бы понять опасность? Они будут в таком восторге от полученных имен, что помчатся говорить об этом первому встречному.

Моя первая жена с мольбой в голосе произнесла:

— Дай мне имя, муж мой. Я тоже хочу быть кем-то.

Небо было красным, затянутым дымкой, мужчины собирались кучками и выкрикивали глупости. Как будто они посмеют напасть на волшебника!

Пилг Крикун, у которого даже и жены-то не было, взобрался на высокий пень домашнего дерева и вопил:

— Процессия с факелами… сожжем… богохульство…

Нет, все зашло слишком далеко — здесь требуется разумный голос.

Я, спихнув Пилга Крикуна, взобрался на пень и заорал что было сил:

— Слушайте меня, жители…