Лестница власти 2 (СИ)

— Сделай нам чая, будь так добра, — велела ей Софья и поманила меня в уголок. На уютный, но маленький диванчик. Плюхнулась сама и притянула меня, заставив сесть рядом. Диванчик стоял рядом со столиком, и ни одного стула, пуфика или кресла рядом. Бежать было некуда. Пока служанка пыхтела над самоваром, за ширмой, распространяя по кабинету приятный аромат горящих кедровых полешек, госпожа Софья мне мило улыбалась и ласково расспрашивала. Обо всем. Сначала я отвечал расслабленно и спокойно. Вопросы касались того, как я устроился в Лицее, как добрался, как занятия. Меня порадовало, что Софья мягко обходит острые для меня вопросы последних драк и вообще прошлого. Насторожился я, только когда Софья спросила про Милену. Не про мое к ней отношение, а кто она. Я перестал разглядывать обстановку и сосредоточился на разговоре. И понял, что это был милый, по-женски ненавязчивый, почти приятный, допрос.

Голуба принесла маленький изящный самовар, разлила нам чай. Разложила на столе тарелки с вареньем калачами и булочками. Когда Софья спросила про Милену в третий раз, опять слегка изменив формулировку, — я пошел в наступление.

— Госпожа Софья, можно я задам вопрос, — начала я. Дождавшись кивка и поощрительной улыбки, продолжил:

— А почему вы сами не наколдовали этот чай?

Она мелодично рассмеялась. Как будто серебряный колокольчик упал и покатился по ступенькам. А потом подсела немного ближе, наклонилась ко мне и сказала:

— Вам наверно интересно, зачем я вас позвала, сударь Храбр?

— Еще чая, барышня? — осведомилась Голуба. Софья вздонуа, и ласково ответила:

— Нет, пока все, Голубушка. Пока можешь идти, — отмахнулась от неё и повернулась ко мне, снова придвинувшись еще немного ближе.

— Я узнала, что вы сирота, Храбр. И я подумала, что вам, должно быть, так тяжело тут. В незнакомом месте. Совсем одному. А ведь вам еще предстоят дни и недели тяжелой учебы…

Она говорила терпким как вино и липким как грех голосом. Её губы были совсем рядом, а пышная грудь коснулась моего плеча. Наверняка, совершенно случайно.

— Поэтому, я хочу вам сказать. Если вам что-то, хоть что, понадобится. Обязательно, слышыите сударь Храбра? Обязательно приходите ко мне. Сюда или, даже лучше, ко мне домой. Я постараюсь вам…

В дверь несмело постучали. Софья сделала короткую паузу и закончила совсем уж неприлично низким тоном:

— Помочь. Поверьте, я сделаю все…

В дверь постучали настойчивее.

— Все что смогу! — уже нормальным тоном закончила Софья, очаровательно мне улыбнулась, вскочила с диванчика и рявкнула:

— Голуба! А ну открой!

За дверью оказался красный и запыхавшийся Илья. Похоже, он бежал от самой кухни. В руках он держал кафтанчик Софьи. Не решаясь переступить порог, он протянул его вперед, держа как свернутое знамя. Нежно и торжественно.

— Г-ггоспожа декан… Софья… Вот, вы забыли…

— Ах, это вы… И правда! Как благородно с вашей стороны! — всплеснула руками Софья. И в сторону, слегка раздраженным тоном. — Голуба прими!

Потом обернулась ко мне. И сказала чуть менее милым, и чуть более чувственным голосом, чем тот, которым она благодарила Илью:

— Ну что же, не буду вас больше задерживать, сударь Храбр. И помните что я вам сказала!

После чего она подхватила меня под руку, сопроводила к Илье, который так и не решился зайти. Потрепала меня нежно по щеке, а Илью чмокнула в щеку. И захлопнула дверь. Я погладил щеку и с интересом посмотрел на Илью. Тот продолжал стоять, пялясь в точку на двери, где было лицо Софьи. Кажется он не только не шевелился, застыв в неудобной позе, нелепо подняв руку, но даже не дышал.

— Не деревеней! — скомандовал я ему. Ноль реакции. Я осторожно толкнул его в плечо. Илья шумно вдохнул воздух и посмотрел на меня глазами только что вмазавшегося наркомана.

— Ах, какая женщина…

— Согласен, — не стал спорить я. И пошел прочь. В основном, чтобы оказавшись впереди, незаметно поправить первичный признак в штанах. А тот опух и теперь ему было неудобно. В какой-то степени я чувствовал себя мозговым полипом. Все чувства доходили до меня в полной мере, но подсознательно я еще не воспринимал их своими. Я постоянно обращал внимания на детали, в значительной степени оставаясь наблюдателем со стороны. Это меня и спасало — тело Мстислава вспотело, щеки пылали как будто к ним приложили утюги, яйца налились свинцовой тяжестью, а ноги наоборот, казались легкими и ватными. Я был в восторге. Абсолютном. Но уголок хладнокровного захватчика человеческих тел был достаточно хорошо загерметизирован, чтобы я мог думать хотя бы в половину от возможного.

— Не женщина. Огонь, — хрипло пробурчал я. Вот только… Да что же ей от меня надо? Думать об этом совершенно не хотелось. Вернее, у меня была уже одна рабочая теория. Про совращение малолетних. Но тут, в принципе, лет с шестнадцати половина девушек замуж выходят, так что не будем тащить свой уголовный кодекс в чужую правовую систему.

Мы с Ильей некоторое время шли молча.

— О чем думаешь? — спросил Илья.