Лестница власти 1

Милена удивленно посмотрела на меня. Закатила глаза. И повернулась к дому Распутина. Обернулась и поманила меня:

— Ты идешь?

Мне оставалось только присоединиться к ней. Дом Распутина был частично кирпичный, с массивными ставнями и узкими окнами. У меня возникло ощущение, что он строился с расчетом на оборону. Хотя калитка оказалась не заперта.

— Что она еще говорила? — допытывалась Милена.

— Да так, женской мудростью делилась, — ответил я.

— Какой, например?

— А ты тут как оказалась? — решил перевести я тему.

— К дедушке пришла, — ответила Милена — А ты тут с этой… Кто это, кстати?

— Умная женщина, — ответил я. Милена закатила глаза. А я задумался. Действительно, чего Софья хотела? Просто у неё небольшая слабость к парням помоложе? Что-то мне подсказывает, дело не только в этом. Или, даже совсем не в этом.

Мы прошли через двор Распутина. Не ухоженный, не убранный от снега — только пара тропинок к калитке и к штабелю дров под навесом в стороне. накрытые такнью агрегаты, лапландские сани в углу. Я настороженно покосился на маленького возницу, запорошенного снегом. К счастью, он не посмотрел на меня в ответ. Поднявшись по крыльцу я, прежде чем постучать, дернул дверь. Она оказалась не заперта. Переглянувшись, мы с Миленой вошли внутрь. Пробрались через сумрак сеней — своеобразного шлюза, отсекающего холодный воздух — ввалились в сам дом и оказались в жарко натопленной большой комнате.

На стенах висели портреты Распутина в разных облачениях, в воздухе приторносладко пахло восточными благовониями и каннабисом. Мебели почти не было — по полу лежали толстый ковер. На нем, среди курительниц, были разбросаны кучи больших подушек. Свет от нескольких свечей, догорающих в канделябрах, терялся среди дыма но подсвечивал голую кожу лежащих в середине, без движения, тел. Милена громко потопала у входа, сбивая с себя снег. Скинула дубленку и решительно двинулась вперед. Смело протянула ножку и толкнула сапожком белую задницу.

— Дедуль, привет. Это я, Милена. Можно поболтать то с тобой?

Распутин всхрапнул и выпрямился. Злобно посмотрел на Милену. Хлопнул в ладоши, заставив лежащие вокруг него тела заохать и зашевелиться.

— Так, все вон! Вон, я сказал! Бегом! — хрипло прокаркал он. И добавил, словно оправдываясь. — Внучка пришла.

Глава 21

Ну вот, наконец-то, и случилась оргия.

В первый момент мне казалось, что в доме Распутина случилось настоящее побоище. Ну, только пронзали тела не мечами, если вы понимаете о чем я. Но я просто не привык к таким видам — стоило тройке сонных девушек вскочить, и скрыться в задней комнате, мы оказались с Распутиным почти наедине. Так что меч тут был только один, просто жертв много. Почти наедине — потому как две девушки так и осталась лежать на ворохе подушек чуть в стороне. Мило побурчали сквозь сон, повошкались и снова засопели, обнявшись. Не проснулись. Распутин, покряхтывая, удалился в угол и через минуту вернулся оттуда в таджикском халате. Постоял немного, и пошел в другой угол. Притащил оттуда разукрашенное золотом кресло-качалку, поставил его рядом с низким столиком, заботливо укрыл спящую парочку восточным покрывалом, и наконец уселся. Я снял дубленку — тут и правда было жарко — и тоже нашел себе стул.

— Я ж говорил, — прокряхтел Распутин, наливая себе в стакан, судя по виду, воду. Отпил. Судя по тому, как его лицо разгладилось, все же это не вода. Старый волшебник повторил, уже нормальным голосом:

— Я ж сказал, ко мне не ходить! Чего надо?

— Ты только это и сказал, — ответила Милена. Она подошла поближе и облокотилась на меня. — А вот, товарищ, интересуется, что ты не сказал?

Распутин широко зевнул и недоуменно посмотрел сначала на неё, потом на меня.

— Ты о чем, девонька?

— О пророчестве, — сказала Милена и я впился взглядом в лицо Распутина. На нем не отразилось ничего, кроме недоумения.

— Каком пророчестве? — поднял брови Распутин.

— Том самом, — “объяснила” Милена.

— Ты дура или прикидываешься? — начал злиться старец.

— Не торопись, подумай. Есть ли пророчество, ценное настолько, что его прячут в “скрытым путях”, — вмешался я.

— В Музеуме, чтоль? — потеребил бороду Распутин. — Так там много чего прячут. И уж точно есть такое, что всякое пророчество пять раз переплюнет, — он поставил стакан на столик, взял с него небольшую серебряную шкатулку. Достал из неё полупрозрачный листочек бумаги, насыпал на него дозу травы и начал ловко сворачивать самокрутку.

— Это что, византийская трава? — спросила Милена.

— Ага. Будешь? — кивнул Распутин.

— Нет! — решительно отказалась Милена.

— А я угощусь, — сказал я. Поднялся, забрал у старого наркомана косяк, и вернулся обратно на стул.

— Смотри, застукают, из Лицея вылетишь, — погрозил мне пальцем Распутин. И начал сворачивать новую.

— Так что там с пророчеством? Канцлер, может, упоминал что-то? — напомнил я ему.