Лестница в небо

Благодаря тесному общению с Бушариным я уже немало знал об устройстве движков и имел точное представление о месте проблемного предохранителя, поэтому, вооружившись отверткой, вскрыл панель и добрался до нужного узла в считаные минуты. А вот зарядить его как требовалось, конечно, не сумел. Выцедить из себя требуемую микродозу энергии — это не с моей дурью. К счастью, обратный результат — взрыв злосчастной детальки, тоже подходил: теперь, по крайней мере, должен был сработать механизм принудительной выгрузки.

Выбравшись на волю, Борис сначала растирает затекшие в неудобном положении ноги, а потом присоединяется к эмоциональному разговору с Олегом. Пока эти двое занимают друг друга, поворачиваюсь к Ивану:

— Что по нашим?

Метла сразу же мрачнеет:

— Двоих безвозвратно… Гальку и Игрека. — Весть о потере бойца, прошедшего с нами вчерашний бой в особняке, болью отзывается в груди. Парень даже не успел порадоваться премии, которую я обещал выдать по итогам. Игрека тоже жалко, но этот хоть успел пожить и даже увидеть внуков.

— Еще?

— Двое ранены, первую помощь оказал, «лечилки» нацепил, до Дарьи Дамировны доедут.

— Кто?

— Груздь и Ушлый, по именам я их не очень помню.

— Ничего, я помню. — Я действительно помнил их всех пофамильно, потому что как владелец подписывал множество документов «Кистеня». Того же Гальку, приехавшего с пилотами из Москвы, звали Никитой Галеевым, и было ему двадцать пять лет от роду, а Игрек — в миру Сорокин Влас Архипович — был из старой команды Костина и почти ровесник Ярослава — сорок восемь. Оба они, как и все кистеневцы, были застрахованы, за нынешнее дело их близкие тоже получат причитающуюся долю, но сомневаюсь, что это заменит им погибших.

За судьбу раненых не переживал, было бы что серьезное, Иван сразу же сказал бы. А так доедут до матушки и станут как новенькие. В обычной жизни услуги целителя такого класса им было бы не потянуть, но раз есть возможность — попрошу за своих, уж не откажет, чай, родительница.

На этой минорной ноте дожидаюсь возвращения пехоты на катер. Больше из кистеневцев, слава богу, никто не пострадал, все-таки задачи лезть в здание нам не ставилось, а по территории хорошо прошлись пилоты сверху. У Задунайских все гораздо печальнее: их потери — семь человек пехоты и двое пилотов, которые как-то умудрились попасть под выстрелы тяжелого пулемета. Если честно — вообще подозреваю дружественный огонь, уж очень тихо и размеренно, судя по сложившемуся впечатлению, проистекала жизнь до вчерашнего дня в родовой усадьбе: князь на пенсии, такие же ветераны-вояки, конфликтов ни с кем давно не было, а тренировки, причем вряд ли интенсивные, бой никак не заменят. Свои соображения оставляю при себе — зачем они кому-то? Но по мимолетной гримасе Шамана понимаю, что не у одного меня бродят такие мысли, а уж опыта Алексею не занимать.

Отчаливаем от руин почти под утро. В своем аристократическом гневе прибывший на место Кирилл Александрович повелел сровнять усадьбу с землей. Пять пилотов оставшихся в его распоряжении МБК (Ельнин вернулся к своим) взяли под козырек и отправились исполнять, а мы, вернее, я от имени «Кистеня», отговорились усталостью. Зная, что это наш второй бой за два дня, князь не стал настаивать, отпустив на «Касатке» в имение.

О том, что в крохотной подсобке нашего катера прячется одаренная девушка, вытащенная Шаманом откуда-то с территории, мы дружно промолчали. По источнику находка была сильной темной, а значит, к поголовно светлым Задунайским точно не относилась. И, похоже, она была единственной выжившей во всем имении. Приказ «Пленных не брать!» не отдавался, но подразумевался.

На собственную базу возвращаемся спустя еще сутки с небольшим и натыкаемся на сюрприз: вернулись У и Чжоу. Бушарин, святая простота, приказал немногим оставшимся на территории кистеневцам пустить их в дом, представив моими слугами, а те и рады стараться. Делаю очередной узелок на память: во-первых, провести с профессором беседу насчет потенциальной опасности знакомых-незнакомых людей и, во-вторых, усилить охрану собственного жилища. Понятно, что в этот раз был форс-мажор, но в будущем такие истории не должны повторяться.

Отчасти с самоуправством профессора примиряют меня три волшебным образом появившиеся на крыльце красотки-китаянки. Прямо скажу, поклонником азиаток я до сих пор не являлся. Не из каких-то расистских соображений, просто и в прошлой, и в этой жизни хватало девушек-соотечественниц. Но это только потому, что такие экземпляры мне не попадались. Склонившись в синхронном поклоне, девушки произвели благоприятное впечатление не только на меня, но и на всех остальных, даже на предубежденного Шамана.

Пространно поприветствовавший меня Чжоу представляет девушек как своих племянниц:

— Лин, Ки и Хуиланг, — на последнем имени морщусь, в исполнении Чжоу оно звучит на русский слух абсолютно матерно. — Хозяйство вести, за домом смотреть. Женская рука нужна!