Лестница грез

Сама Наденька, его ненаглядная «ученая», появлялась в выходной, правда, всё перестирывала, вывешивала во дворе и, едва Дорка прикорнёт, уносилась на свои Ближние мельницы. Дорка даже вздыхала с облегчением, часто делала вид специально, что спит. Не находили обе женщины общего языка. Дорка стеснялась «невестки не пришей к месту», как таких называли в Одессе. У Наденьки тоже не все было в порядке со здоровьем, часто пошаливало сердце, скакало давление, и женские дела требовали лечения. Так что ухаживание за больной Доркой тяготило ее. Могла бы больше поухаживать за Доркой Надежда Сергеевна, однако она не утруждала себя излишним сюсюканьем со свекровью. Да и какая Дорка ей свекровь, так, просто Влада мать.

Наташку она вообще не видела. Та с тех пор, как привезли Дорку домой, ни разу к ней не заглянула. Спросить сына о соседке Дорка тоже не решалась. Только приветливая и безотказная Ниночка и бельё во дворе снимет, и перегладит, и подмоет Дорку. Ждала она её, как свет в окошке. Девушка училась на вечернем и забегала лишь к самой ночи. Уставшая за целый день, она надолго не задерживалась, быстро справлялась со всем и убегала к себе. Дорка постепенно приходила в себя и старалась потихонечку сама что-то делать. Вовчик купил ей всё металлическое: кружку, тарелку, мисочку, они падали, не разбиваясь.

Только вот телефон у распрекрасных соседей не давал покоя, трезвонил и днём, и ночью, стал для больной женщины врагом номер один. Неужто такие деловые или специально, чтобы насолить ей, беспрерывно крутят этот проклятый диск? Со всеми, кто к ней приходил, она ни о чём другом не могла говорить, как только об этом телефоне, который доведет-таки ее до белой горячки. Вот и сыну дырку в голове проела: попроси Наташку, пусть хотя бы когда уходят, отключали бы его. Влад пытался застать соседку на кухне, но всё никак не получалось. Он постучал в дверь. Весёлый голосок откликнулся: открыто. И он переступил порог соседской комнаты.

- Вот это да! Кто к нам пожаловал! Какими судьбами! Проходи, не стесняйся. У меня здесь не совсем прибрано, но ты же будешь смотреть только на меня, - Наташка залилась своим щекотливым смехом. В руках у неё был хрустальный бокал с зеленоватой жидкостью. - Хочешь коктейль?

- Наташа, я к тебе по делу, мне сейчас не до коктейлей.

- А как можно решать дела, не выпив?

- Наташа, я серьёзно, мне надо поговорить с тобой.

- Конечно, поговорим, - девушка подошла к бару, откинула дверцу. Отражаясь в зеркалах, перед Владом заиграли разные иностранные бутылки с выпивкой. - Ну, как? Что предпочитаешь? Я вот люблю коктейль с «Шартрезом». А тебе, думаю, сделаю что-то покрепче, с коньяком. Или ты хочешь один коньяк?

Она достала круглый пузатый бокал и плеснула туда коньяк, покрутила в руке, понюхала, глядя на Влада: самое оно, для разминки, правда?

Девушка действительно была красива; нежного розового цвета нейлоновый стёганый халатик, не застёгнутый ни на одну пуговицу, разошёлся, обнажая высокую, слегка полноватую грудь и атласный с кружевами пояс, поддерживающий нейлоновые чулки на ногах. Влад, принимая из её рук бокал, улыбнулся: ты действительно неотразима, вот сейчас твой зайдёт и будет и тебе, и мне капец.

Но девушка не слушала Влада, она уже обвила его шею своей рукой и прямо под нос Владу подставила свой бюст.

- Наташка, да ладно тебе, мне сейчас не до шуток, - он пытался её отодвинуть от себя, но не тут-то было. - Наталья, тебе что, делать нечего?

- Почему же? Как раз я тебе и предлагаю хорошее дело, - и она впилась в его губы своим ртом. Влад почувствовал вкус поцелуя с запахом шартреза и её руку, шарящую по его брюкам. - Ну, что ты, как не родной. Можно подумать, что нам с тобой впервой. Моего сегодня не будет, он на дежурстве, а твоя мамаша в параличе. Так что всё в полном ажуре.

Влад поначалу просто остолбенел, потом с силой оттолкнул её. Потеряв равновесие, Наташка упала сначала на край кресла, а потом, не удержавшись, рухнула на пол. Он бросился помогать ей подняться, но она ругалась почём свет стоит. Схватилась за порезанную руку: ты меня ещё попомнишь, падла стоеросовая. Сейчас открою окно и буду кричать: помогите, насилуют меня. Вон следы на лицо, на руке. Сейчас же мужу позвоню. Так что готовься.

- Сама ты падла, я хотел только попросить тебя по-человечески: мать не может выносить ваш бесконечно трещащий телефон. Вас нет, а он всё трезвонит и трезвонит. Наташенька, я тебя очень прошу, отключайте его хоть на время. Давай сюда руку, ты же поранилась, не дури, кровь капает.

- И пусть капает,- она окровавленной рукой схватила Влада за ворот рубашки, зло оскалилась. - Теперь-то я и с тобой, и с твоей очкастой мамашкой рассчитаюсь. Я никогда ничего не забываю и не прощаю. Понял?