Лесные солдаты

– И я не имею права губить людей, – стралей поддел ногой сухую деревяшку, та бодрой птицей взвилась вверх. – Немцы уже взяли Москву, война кончилась, наши отступили к Уралу. Ты знаешь, сколько топать до Урала?

– Знаю. До Урала далеко.

– Я тоже не дурак. Поэтому и не вижу смысла в боевых действиях.

Чердынцев промолчал, ничего не ответил старлею.

– Чего в молчанку играешь, лейтенант? – Левенко повысил голос. – Не согласен, что ли, со мною?

– Так точно, не согласен. Потому и молчу.

– А-а-а! – Левенко резко рубанул рукою воздух. – Хочешь сдохнуть под каким-нибудь кустом от немецкой пули – сдыхай. Это твоё дело. – Левенко ускоренным шагом обогнал несколько бойцов, пристроился к Асе.

Вон как всё обернулось. Чердынцев думал, что ему с Ломоносовым придётся отстаивать право на существование в этом отряде, принимать участие в соревновании, кто больше наколотит фрицев, а дело, оказывается, обстоит совсем не так. Лейтенант ощутил, что внутри у него возникло раздражение, готовое перерасти в некий злой всплеск, но он осадил себя – нельзя вылетать из своей тарелки. Не по-солдатски это.

Интересно, откуда старлей знает, что наши откатились к самому Уралу, какая сорока принесла это ему на своём хвосте? Чердынцев стиснул зубы.

К вечеру достигли большого старинного села, украшенного высокой церковной колокольней – самой церкви не было, взорвали, судя по всему, в начале тридцатых годов, когда богоборчество достигло своих ужасных высот, а колокольня осталась, стояла теперь среди хат, величественная, красивая и очень одинокая.

Старший лейтенант остановил бойцов, в бинокль обследовал село, покивал головой маленько – видно, остался доволен, – и сказал:

– Значит, так, товарищи… Мы с Асей пойдём в село за продуктами, заодно разведаем обстановку. Без нас никаких действий не предпринимать. Ждите, когда мы вернёмся. Понятно? – Он приосанился, поправил ремень на гимнастёрке, покрутил шеей в воротнике, освобождая кадык.

– Автомат с собой возьмите, товарищ командир, – предложил Бижоев.

– Мне он не нужен, – сухо отрезал Левенко, – с автоматом я всех кур в деревне перепугаю – разбегутся.

Старший лейтенант поправил на поясе кобуру с пистолетом, аккуратно обошёл гряду кустов, окаймлявшую опушку леса, взял Асю под руку и, будто на курортной прогулке, неспешно двинулся через небольшой зелёный лужок к деревенским домам.

Наступили томительные минуты, – ожидание всегда бывает томительным, может вывернуть наизнанку, до блевотины, – всех занимал один вопрос: удастся старлею добыть харчей или нет? Не нарвётся он на немцев?

Левенко появился через полчаса. Он нёс на руках тяжёлый хлебный каравай, под который был подстелен белый, с алыми, искусно вышитыми петухами рушник, на каравае стояла солонка, вид у старшего лейтенанта был важным, торжественным, будто его только что наградили орденом, рядом с ним шла Ася, размахивала белым полотенцем, как капитулянтским флагом, а позади них, подковою замыкая шествие, шли пятеро немцев с автоматами.

– Вот гад! – с тоскою выругался маленький солдат. – Он нас продал этим фрицам.

– Не только этим, – спокойно произнёс Чердынцев. – В деревне их раз в пятнадцать больше. Если все навалятся – нам не отбиться.

– Но пока их идёт пятеро, – вставил Ерёменко.

– Плюс старший лейтенант, – добавил маленький солдат.

– Товарищи, выходите! – звонко прокричал старлей. – Не бойтесь! Вас ждёт хороший стол – хлеб, варёная баранина, стопка водки и чай с пирогами, а после обеда – достойная служба. С завидной зарплатой. Выходите!

Чердынцев передёрнул затвор «шмайссера», покосился налево, посмотрел, как там, – левая сторона угрюмо молчала, никто не отозвался на призыв старлея, – покосился вправо. Правая сторона тоже не шевелилась, замерла угрюмо. Хотя нет, один солдат всё-таки поднялся, махнул рукой ответно:

– Мы здесь… Здесь!

В следующий миг он перепрыгнул через куст, за которым лежал, пошёл навстречу старшему лейтенанту. Снова обрадованно махнул рукой.

– Слушай мою команду, – негромко проговорил Чердынцев, задержал в себе дыхание – ему сейчас предстояло переступить некий внутренний барьер, раньше он стрелял по немцам, сейчас будет стрелять по своим, и он заранее страшился того, что ему предстояло совершить через несколько мгновений, но поступить иначе он не мог, более того – не имел права поступить по-иному. – По предателям Родины – огонь!

Голос его не дрогнул, как был ровным, каким-то чужим, – словно бы и не он подал команду, – таким ровным и остался.

Рядом с ним застрекотал автомат маленького солдата, чуть дальше – ещё один, похоже, это стрелял Ерёменко, затем ещё один – кажется, это был Бижоев. Молодцы, не растерялись ребята. Ведь тут голова может пойти кругом у кого угодно, даже у людей с очень крепкими нервами. Стрелять по человеку, который ещё двадцать минут назад был твоим командиром, не каждый сумеет.